Вот солдаты кидают в теплушку свои вещмешки, а Славка рассасывает сухарь, который прихватил в санчасти. Ему очень хотелось пить, но он о воде не подумал, поэтому старался о ней не вспоминать. Наконец, жажда прошла, и Славка прислушался к разговорам солдат. Они говорили о том, что всё готово к отправке состава, и через несколько минут поезд тронется. Славка понял по характерному стуку о колёса, что вагоны проверил обходчик. И вот заветный свисток паровоза, поезд трогается с места, и солдаты со смехом прыгают в свою теплушку на ходу.
Когда состав миновал заводские ворота, Славка оглянулся, и мысленно попрощался с лагерем, где провёл несколько месяцев. Ему было жаль Лёньку, потому что его увезли туда, откуда не возвращаются, а в лагере Лёнька был по-своему счастлив. Мама говорила Славке, что такие люди, как Лёнька, называются блаженные, и обижаться на них нельзя.
Часть II. Ворошиловский стрелок.
Полковник Кононов остался один в подразделении. В августе их полк перевели из Чехии в Подмосковье, и снайперов по одному увольняли из армии в запас. Генерал на прощальном построении сказал бойцам, чтобы не расслаблялись. Они элитные войска, каждый на вес золота. Новички, конечно, выучились на курсах, но боевого опыта у них нет. А может статься так, что дивизию перебросят на восток, и снайперов могут снова призвать. "Считайте, что вы поехали просто в отпуск. Не вызовут, значит демобилизовались окончательно. Вам пришлют уведомления из штаба". Теперь было ясно, что призывать снайперов нет никакой нужды, полк остался по месту постоянной дислокации, и война завершилась окончательно. Американцы поставили в ней такую жирную точку, что правительства стран участниц антигитлеровской коалиции были в растерянности. Новое оружие, которое испытали в Хиросиме и Нагасаки, произвело на мир очень сильное впечатление. На последнем политзанятии, комиссар Горбунов так расплывчато говорил о политике партии на ближайшие годы, что все, кто его слушал, улыбались. Горбунов был, сам на себя не похож, выдавая вместо чётких формулировок расплывчатые - "может быть" и "наверное".
- Ему просто не спустили сверху никаких тезисов. - Шепнул Кононову командир полка.
- Понимаю... - Отозвался Кононов.
Собирая чемодан, Кононов раздумывал, сразу переодеться в гражданскую одежду, или ехать в Ленинград в кителе. Решил, что поедет в кителе. "Ещё на учёт в военкомате вставать, поэтому фуражку на шляпу сменить успею". Он сам не знал, зачем едет в Ленинград. Жена погибла, ему прислали справку об её смерти. Сын пропал без вести ещё в сорок первом, и он так и не получил ответа на свои запросы о судьбе Славки, кроме одного - "Среди погибших Кононов Вячеслав Михайлович не числится". И Кононову совсем в Ленинград не хотелось. Надежда была призрачной, но видимо надо было на месте разобраться, что это значит - пропал без вести четырнадцатилетний подросток. Его сестра Маруся уже вернулась из эвакуации, и с удивлением обнаружила, что её дача цела, а квартиру заняли чужие люди, и Маруся не знала, как их выселить. "Вот Марусе и помогу" - подумал Кононов.
- Полковник, ты должен явиться в штаб армии в Москве.
Кононов оглянулся, на пороге стоял командир полка, они были соседями по общежитию.
- Это зачем? - Удивился Кононов.
- Новые погоны получить, и... - Командир полка помедлил: - Звезду героя. Не успели оформить, чтобы перед строем вручить. Как всегда штабные проволочки.
- А погоны, какие такие?
- Ты теперь генерал - майор, Миша. Обогнал меня, старика.
- Это за что же такая честь?
- А за то же, что звезда героя, дорогой. - Командир полка развернулся и вышел.
Кононов сел на кровать, и закрыл лицо ладонями. В ночь на восьмое мая Прагу покинули власовцы, целая дивизия уходила в западном направлении. Советское командование опасалось, что власовцы "растекутся" по Чехии, и подготовило "снайперский коридор" на первых километрах пути. Кононов лично расставлял снайперов, интуитивно подбирая удобные позиции на незнакомой местности. Была пресечена целая серия побегов власовцев из строя. Когда власовцы поняли, что их "провожают" снайперы, они прекратили попытки бегства. Они не знали, что снайперов было всего двадцать человек, и через три километра от Праги, можно было не опасаться, получить снайперскую пулю. Кононов не имел понятия о дальнейшей судьбе дивизии Сергея Буняченко, соратника Власова, но точно знал, что убитые при попытке побега люди были последними, отработанными его снайперами и, в общем-то, ненужными жертвами. Сам Кононов в ту ночь не сделал ни одного выстрела, он сидел на последней позиции, и власовцы уже не пытались, даже выйти из строя. Кононова грела мысль, что звезду героя ему присвоили не за эту последнюю акцию. К награде его представили по совокупности боевых операций, в том числе в составе разведгрупп в тылу врага. Кононов посмотрел на свой китель, потом поднялся, и снял с него значок "Снайпер РККА", который получил ещё в августе сорок первого по окончании курсов снайперов в Ленинграде. Он уже давно мог не носить этот значок, он считался солдатским, а Кононов, в сорок третьем, получил звание капитана, учли его высшее образование, и срочную службу до войны. Но его грело то, что этот значок держал в руках его сын, и рассматривала жена, в их последнюю встречу, дома в Ленинграде.
Кононов всегда завидовал артиллеристам, которые стреляли, и не видели врага в лицо, у них были только цели по наводке. А снайпер всегда видел того, в кого стрелял. В последний военный год Кононов часто чувствовал во рту привкус крови, хотя причин для этого не было. Кто-то сказал, что такое бывает, как предчувствие смерти, или послевкусие после работы у снайпера. "Послевкусие" - это слово не выходило у Кононова из головы. Он подумал, и отстегнул от кителя снайперские планки. "Грудь будет пустой. Орденские планки в три ряда, а снайперские в шесть рядов" - усмехнулся Кононов, и бросил значок и планки в чемодан.