То, что происходило дальше, было для Андрея как в тумане. Его попросили принять душ, затем раздеться и войти в одну из капсул. Ему не было страшно, и даже обычная в закрытых помещениях клаустрофобия, его не стала посещать. Работа "капсул" была тихой, так, что Андрей даже не заметил момент перехода. Правда, после, по пути домой, его немного тошнило, и кружилась голова. Но ему всегда была плохо после излишне приятного алкоголя. Один момент только его испугал, когда он стоял в "капсуле" уже какое-то время, он почувствовал, как забилось его сердце, и как опять, что-то сильно сжалось в его груди. Эта боль сопровождалась таким отчаянным страхом, и черной тоской, что Андрею даже захотелось кричать. Но боль быстро прошла, и стало легче.
После перемещения, Виктор Сергеевич проверил давление и пульс Андрея, но не найдя никаких существенных патологий, его отпустили домой, вручив коричневый портфель набитый двухтысячными купюрами. До дома его довез все тот же старичок на белом внедорожнике. На этот раз, музыка в машине не играла, а старичок неприлично пялился в зеркало заднего вида. Андрей вернулся домой, бросил портфель на пол в прихожей, и, не раздеваясь в спальне, свалился на свою кровать и заснул.
А утром Андрей проснулся непривычно рано - в семь часов, когда стали бить громкие часы с курантами у соседа. Андрей вспомнил вчерашний день и испугался. Он нашел портфель в коридоре и обнаружил, что там по-прежнему лежат деньги. Он достал несколько пачек, с которых на него смотрел мост "восточной столицы".
Андрей подошел к зеркалу, осмотрел себя со всех сторон. Никаких новых шрамов и иных повреждений он не нашел. Он даже открыл рот, чтобы проверить зубы, но потом сам улыбнулся такой глупости. Кому нужны его гнилые зубы. Впрочем, теперь он с деньгами, и зубы можно будет сделать.
Это было странное утро, Андрею совсем не хотелось похмеляться. Даже наоборот, он принял душ, тщательно натерев себя откуда-то взявшимся в его ванной, душистым мылом. Потом он сварил кофе в турке, сделал себе тосты из черствого хлеба, и намазал их медом из пыльной банки, дождавшейся своего часа под мойкой. Андрею было хорошо. Кофе приятно грел пищевод, от меда было сладко. Он стал строить планы. Ему почему-то вспомнился вчерашний внедорожник, на котором его возили. Андрею понравилась эта машина. Впрочем, может быть, он может позволить себе модель и подороже, надо бы пересчитать деньги. Ему всегда нравились немцы. Хотя немецкие машины дорого стоят, к тому же обслуживание. А тут еще и за квартиру давно не плачено. Андрей вдруг понял, что жить, как раньше он больше не хочет. Ему нужен постоянный и хороший заработок.
Андрей вдруг подскочил с качающейся табуретки, уронив ее на рваный линолеум, и побежал в комнату. Там он зарылся в никому не нужный сервант, а затем извлек из его недр бумажную папку "на завязочках". В папке он нашел визитку, поцеловал ее, и подбежал к старому телефонному аппарату (промокший на мосту мобильник не хотел включаться). Почему-то аппарат до сих пор не отключили, но такая нерасторопность телефонной компании на этот раз пригодилась. Набрав номер телефона с визитки, он долго слушал гудки, и спустя минуту ему ответили.
- Да, здравствуйте, Алексей Николаевич, это Андрей... Звягинцев... Да, изобретатель. Скажите, вы еще заинтересованы в моей разработке... Отлично. Могу я сегодня к вам подъехать? Прекрасно. Буду. А? ... что изменилось? Да, надоело все. Ага... До встречи.
Андрей положил трубку и вернулся на кухню, поднял табуретку и подошел к окну. Сквозь грязное окно на него смотрел Крымский мост. Андрей вдруг почувствовал необъяснимую радость. Как здорово, что он вчера не прыгнул, и нашел это невзрачное объявление. Контора, конечно, сомнительная, и неплохо было бы забежать сдать анализы, мало ли. Но он был благодарен этим людям сегодня. Он жив, он здоров, богат и потенциально устроен. Как это прекрасно, что он еще не опустился настолько, чтобы пропить квартиру на набережной, которая ему досталась от родителей. И как великолепно, что она находится рядом с Крымским мостом. Почему он так жил, что ее заставляло каждый день напиваться. Почему последний год он, человек незаурядного ума, спускал свою жизнь в унитаз? Ради чего. Но теперь-то все должно измениться, сегодня он понял, что нельзя так жить, что человек должен окружать себя светлыми и красивыми вещами, властными людьми. Вот в чем счастье. Сколько же всякого мусора было в голове. Какой-то лжепатриотизм - никому не нужные предрассудки и вредные шоры. Какие-то чужие дети, которых нарожали непутевые мамаши, совершенно не думающие о том, что ждет их чад в дальнейшем. Почему он должен взваливать себе на плечи все беды мира? Он, простой человек, который хочет простой и счастливой жизни?
Андрей улыбался. Он никогда так полно не чувствовал жизнь. Может быть, вся эта разруха, его пьянство, самокопание и было тем мостом, через который стоило перейти, чтобы добраться до этой счастливой жизни? И он был рад, что, наконец, совершил этот переход.