Мы почти закончили. Под мостом оставались только Резчик, Одноглазый и я. Умный Гоблин заранее наложил сеть мощных маскирующих заклятий, чтобы можно было скрыться в лесу незамеченными. Резчик стачивал лишнее с последнего бочонка, чтобы его можно было заложить туда, куда хотела Эмон. Одноглазый был занят только тем, что всячески демонстрировал свое недовольство. Я пытался пристроить два мешочка, не отвлекаясь на Эмон, которая меня торопила. По мосту со скрипом и лязгом неторопливо шел отряд тяжелой пехоты. Те, кто не боялся высоты, останавливались, чтобы поглазеть на великолепный в лунном свете Разлом, в котором гранитные глыбы казались сгустками серебра.
Одноглазый проворчал:
– Великолепно! Только дождя нам не хватало.
Резчик сообразил быстрее всех. Он выругался так громко, что несколько солдат наверху удивились, что же это такое им послышалось. В кои-то веки ужасное косноязычие Резчика нас спасло.
Это был никакой не дождь. Ребята на мосту ссали вниз, чтобы посмотреть, как падают капли. Ветер превращал струи в изморось и задувал ее под мост. Конечно, это я был виноват в том, что они развлекались подобным образом.
Одноглазый предложил сбросить меня вниз. Он не сделал этого только потому, что был уверен – я зацеплюсь и утащу с собой его самого. Падая, я буду орать, что непременно привлечет внимание имперцев.
Мы закончили и осторожно соскользнули с опор моста на замаскированную магией тропинку всего в нескольких шагах от группы офицеров, обсуждавших, что им делать дальше. Наибольшей популярностью пользовалось предложение сделать привал, поесть и отоспаться. Мост был под контролем. Старая сука Шепот была занята другими делами, и даже не узнает про небольшую заминку.
Сердито каркнула ворона. Вообще-то они обычно помалкивают после заката.
Я прятался в каких-то кустах, за магической завесой, усиленной стараниями Слепой Эмон. Притаившись где-то рядом, она напоминала ворох грязного тряпья. Свою боль и прочие эмоции она держала в узде. Рядом были большинство отряда Ильмо, лейтенант и несколько штабных. Одноглазый не переставал бурчать. Он все никак не мог успокоиться из-за того, что его обоссали с моста. Ему придется вымыться, чего он не делал уже много лет. Мытье вредно для здоровья, это всем известно.
Страдающая бессонницей ворона продолжала каркать, как будто разговаривала. Проклятье! Она действительно говорила. Это был монолог, и прислушавшись, я сумел разобрать большую часть.
Госпожа отчитывала своих офицеров, не стесняясь в выражениях – она была недовольна исходом дня. Причем недовольна настолько, что была практически готова явиться в своем физическом облике, не полагаясь на магического вестника.
Командиры наперебой уверяли ее, что в личном присутствии нет необходимости. Лейтенант спросил:
– И что теперь, Костоправ?
Он, Ильмо, Одноглазый и еще дюжина людей смотрели на меня так, словно будущее было мне подвластно.
– Есть только один выход, – мысленно отозвалась Слепая Эмон. К ее и моему удивлению, силы возвращались к ней, как вариант – Эмон подпитывалась от меня.
– Ммм? – блестящий ответ в стиле Костоправа.
Судя по голосам, имперцы и ворона двигались в нашу сторону. На несколько мгновений я просто забыл про них.
– Они здесь! – настаивала ворона. – Я чую их.
– Проклятье! Уебывайте отсюда, живо!
Сказать это тихо стоило невероятных усилий.
– Бегите!
Большинство уже осознали, что это хорошая идея. Лейтенант сказал:
– Похуй, какой у вас план, но самое время уже что-то делать!
– Бегите.
Мы с Эмон остались вдвоем. Толпа врагов приближалась, а я не мог заставить себя двинуться. А потом одежды Слепой Эмон вздыбились, как распустившийся цветок.
Окруженная шевелящимися лохмотьями, как щупальцами, она поднялась и поплыла в сторону наших врагов. Послышались крики изумления и ужаса. Идиот Костоправ наконец-то вспомнил, как шевелить ногами, и поплелся за Эмон.
Некоторые лепестки вытянулись. Один, ярдов тридцать в длину, прямо в воздухе схватил удиравшую ворону с громким хрустом. Другие метнулись к глоткам офицеров.
Ложись! Прижмись к земле, как к материнской груди, если хочешь жить. Я так и сделал. Слепая Эмон умела говорить убедительно.
Я все еще видел ее и мост. Она парила над Разломом. Щупальца потянулись к опорам моста.