Ильмо прервал его.
– Это значит, что кто-то хочет что-то спрятать. Подъем, солдаты. Попробуем подобраться поближе.
Мы перемещались скорее вбок, чем вниз. К полудню мы продрались через колючие кусты и нашли хорошее место для привала – плоский широкий уступ, который шел под уклон и упирался как раз в то место, куда мы стремились попасть.
Умник Ржавый заявил:
– Очень похоже на дорогу.
Казалось, даже воронья стая умолкла. Тишину нарушил Одноглазый:
– Очень легко не заметить то, чего совсем не ожидаешь увидеть.
Стоило кому-то высказать эту мысль вслух, как стало очевидно – в стене Разлома была вырублена дорога. Она была здесь уже фигову тучу лет и ей даже когда-то пользовались, только было это довольно давно.
Ильмо разделил нашу группу. Ржавого, Робина и еще двух парней он послал вверх по склону разведать обратный путь в лагерь. Остальные двинулись в противоположном направлении. Я буквально достал всех, размышляя вслух:
– Кто мог пользоваться этой дорогой? Куда она вообще ведет?
– Почему бы тебе не заткнуться нахер? – предложил Ильмо. Он кивнул в сторону каркающих ворон.
– Одна из них тоже задала тупой вопрос.
Похоже, сегодня Костоправ заработал почётное звание тупицы. Но намек был все-таки понят.
– Одноглазый, ты говоришь, что весь этот пейзаж – фальшивка? Насекомые кусаются вполне по-настоящему.
– На две трети. Он нужен только для того, чтобы замаскировать дорогу.
Ильмо жестом велел всем остановиться. Мы преодолели резкий поворот среди желтеющей листвы, и неожиданной наткнулись на призрачный мост. Он соединял края Разлома там, где огромные глыбы заполняли пропасть на две трети.
– Все замерли, пока я не скажу, что все хорошо, – приказал Одноглазый. – Включая тебя, Костоправ. Он начал что-то болтать про смертельно опасную остаточную магию, период распада проклятий и мощь колдовства, которая нужна, чтобы обрушить стены ущелья. Чем больше я смотрел на мост, тем более реальным он казался.
Верхняя сотня футов представляла собой сложную систему подпирающих друг друга балок, уложенных на два массивных каменных столба. Тот, что повыше, поднимался над землей на две сотни футов. Он был сложен из блоков, подогнанных так хорошо, что их даже раствором скреплять не пришлось.
Конечно, не обошлось здесь и без серьезного колдовства, иначе время потрепало бы все сооружение гораздо сильнее. Одноглазый сказал:
– Там нет магических ловушек.
– Мне это не нравится. Все слишком просто, – усомнился Ильмо.
– То есть, какой-то злодей четыре сотни лет назад построил мост только для того, чтобы заманить в ловушку Черный Отряд? – проворчал я.
Одноглазый не согласился.
– Если бы все было просто, мы бы нашли его давным-давно и сейчас были бы уже за пятьсот миль к востоку отсюда.
Резчик вызвался идти первым. Если с ним ничего не случится, мы разобьем лагерь по ту сторону пропасти.
Мы хотели привязать ему страховочную веревку ярдов в сорок, чтобы держать на расстоянии выстрела из лука, но силуэт Резчика начал таять уже в двадцати ярдах от нас. Вороны вновь разорались.
– Иллюзия старая, она потихоньку начинает расползаться, – сказал Одноглазый.
В двадцати ярдах за мостом мы нашли хижину. Внутри были дрова для приготовления еды и для обогрева, трут и огниво. Развести огонь Ильмо не позволил. Парни поворчали. По ночам в горах становится все холоднее, но не стоит привлекать внимание людей, которые запасали эти дрова.
Всю ночь дождь лил, как из ведра, но крыша практически не протекала.
На следующее утро Ильмо послал назад троих ребят доложить обстановку. Я прикинулся валенком и подобной участи избежал.
Потом Ильмо сказал мне:
– Тебе повезло, что ты числишься офицером. Будь ты рядовым, я бы тебя отметелил.
Мы с трудом запихнули в себя холодный завтрак. Одноглазый тщательно осмотрел хижину. Ему удалось найти только монету, настолько ржавую, что определить ее происхождение было невозможно.
Ильмо заявил:
– Теперь мы пойдем разведывать путь дальше. Костоправ, почему бы тебе не остаться и не подождать посыльного от Лейтенанта? Если по форме это и было предложение, то прозвучало оно чересчур настойчиво. Одноглазый, Резчик и лучник Зеб закивали, соглашаясь.
Эгоистичные ублюдки. Они просто хотели убедиться, что меня не убьют, и им не придется обходиться собственными силами, избавляясь от мандавошек или сифилиса.
Одноглазый пробормотал:
– Узнаю этот упрямый взгляд, Ильмо. Когда он так смотрит, кто-то получает пиздюлей, роняя сопли и слезы.
– Ладно, хрен с ним, – решил Ильмо.