У меня вырвался крик, когда мы столкнулись, и мой рост благодаря кровати позволил мне изо всех сил ударить коленом ему в лицо, когда его руки крепко обхватили мою талию.
Он швырнул меня на спину и закричал от боли, старый матрас заставил меня подпрыгнуть, и он нанес удар кулаком в мой бок, пытаясь подмять меня под себя, но я проигнорировала боль от удара и изо всех сил пнула его по яйцам.
— Блядь! — Шон взревел, отшатываясь, и я откатилась в сторону, поднялась на ноги у дальней стороны кровати, схватила тумбочку и швырнула ее в него, когда он мгновенно снова набросился на меня.
Шон отбросил ее в сторону, вздрогнув, поскольку пулевое отверстие, проделанное мисс Мейбл в его руке, явно доставляло ему боль.
Я огляделась вокруг в поисках чего-нибудь еще, что можно было бы использовать в качестве оружия, но Шон врезался в меня прежде, чем я успела что-либо найти, его вес отбросил меня к стене, и он нацелился ударить меня кулаком в лицо. Я увернулась от него, в результате чего он с хрустом ударился о деревянную стену позади меня.
Он зарычал на меня, прижимая к стене своим весом и пытаясь схватить за горло, но я дернула головой вперед, и боль пронзила мой череп, когда мой лоб столкнулся с его переносицей, и он взвыл в агонии, когда она треснула от удара.
Я нанесла удар, целясь прямо в его огнестрельную рану, и заставила его снова отпустить меня. Я схватила старую лампу со стола рядом со мной, замахнулась ею на него и ударила его по затылку, отчего на нас дождем посыпались осколки стекла и фарфора.
— Ты маленькая сука, — рявкнул он, нанося удар, который пришелся мне прямо в челюсть и отбросил меня к кровати.
Мои босые ноги поскользнулись в луже крови мисс Мейбл, и звук горя и агонии вырвался из меня, когда я попыталась удержаться на ногах, ухватившись за край матраса и отползая в сторону, когда Шон взревел, как зверь, и снова бросился на меня.
Его руки сомкнулись вокруг меня, несмотря на мои попытки вырваться, и он швырнул меня на пол с такой силой, что у меня перед глазами поплыли белые пятна, когда я ударилась затылком о половицы.
Шон пнул меня ногой в ботинке в бок, заставив меня вскрикнуть от боли, а затем продолжил пинать снова и снова, пока что-то не хрустнуло под силой его ударов, и крик сорвался с моих губ.
Он глухо рассмеялся, переворачивая меня на спину носком ботинка, пока я корчилась от боли под ним, пытаясь отползти назад.
— А вот и оно, — издевательски произнес он, опускаясь, чтобы оседлать меня. Его вес прижал меня к полу, и он достал свой телефон из кармана и направил его прямо мне в лицо. — Существо, которое околдовало всех вас и обрекло на вечное проклятие, которого требовала ее так называемая любовь.
Я попыталась отвернуться, не желая, чтобы мои мальчики видели меня в таком состоянии, но Шон схватил меня за челюсть своими окровавленными пальцами и повернул мою голову так, что у меня не было выбора, кроме как смотреть.
Они были там. Все четверо, кричали и выкрикивали мое имя в темноте. Сквозь бешеный стук моего собственного пульса я слышала их, они были так чертовски близко и в то же время так ужасно далеко.
— Я люблю вас, — выдохнула я, когда рука Шона переместилась на мое горло, и его взгляд стал диким и отчаянным, потребность закончить все вспыхнула в его глазах. Я знала, что ему надоело играть со мной.
— Финал, сладенькая, — промурлыкал он, роняя телефон и обхватывая и другой рукой мое горло, заставляя меня смотреть на него и только на него, желая, чтобы мои последние мгновения принадлежали только ему.
— Я люблю вас, — снова выдавила я, обращаясь к своим мальчикам, но мои слова не были прощанием. Они были обещанием, чистым и незамысловатым.
Если завтра взойдет солнце, мы будем любоваться им вместе. Но если это был мой последний закат, то он будет значимым.
В тот момент, когда между Роуг и Шоном вспыхнула драка, мы все как один бросились вперед, разламывая доски, которые крепко держали это окно закрытым, толкая, пиная и сражаясь, чтобы попасть внутрь.
Холодные насмешки Шона посыпались на меня из телефона Фокса, и я со всей силы врезался в доски, которые мы пытались расшатать, дерево раскололось и затрещало от наших усилий. Наконец они поддались, когда я столкнулся с ними, с грохотом разлетевшись по комнате осколками.
Я втащил себя в старую пыльную гостиную, а Чейз, Джей-Джей и Фокс ввалились вслед за мной, все мы тяжело дышали от напряжения. Дворняга был прижат к груди Чейза, но он извивался и отбивался, пока он не опустил его на пол, и маленький песик помчался к закрытой двери, которая должна была выпустить нас отсюда, яростно царапая ее, казалось, осознав серьезность ситуации.