— Почему? — спросил судья, все еще настаивая на большем.
— А вы как думаете, почему? Она убила моего сына!
Услышав вспышку гнева Элеоноры, мама ахнула, а я дернулась на стуле. С таким же успехом Элеонора могла бы дать мне пощечину.
Хуже всего было то, что у меня не было опровержения.
Я убила Эверетта. Я сделала это не хладнокровно, но я отняла жизнь у ее сына. И хотя я ненавидела ее, я понимала, как тяжело было бы Элеоноре находиться со мной в одной комнате.
— Давайте все возьмем минутку, — спокойно сказал судья. — Я понимаю, что это эмоциональная ситуация, но помните, мы делаем это ради Коби. Я согласен с вами, мисс Карлсон, что лучший способ для него узнать о своем отце — это от кого-то, кто хорошо его знал. Как бабушка Коби, ваше влияние могло бы быть очень благотворно повлиять на его жизнь и помочь ему установить связь с памятью об отце.
Только через мой труп. Последнее, в чем нуждался Коби, —- это знакомство с памятью Эверетта.
— Спасибо. — Элеонора шмыгнула носом и промокнула уголок глаза. Может быть, она была не так измотана, как я думала секунду назад. Может быть, все это было частью ее плана. Фальшивая драматургия. Пролила немного слез. Заставила судью пожалеть ее.
Он ведь не купился на это, не так ли?
Нет. О боже, нет. Мое сердце забилось еще быстрее, когда кровь отхлынула от моего лица. От одной только мысли о том, что Коби будет рядом с Элеонора, у меня закружилась голова.
Если Элеонора запустит свои когти в Коби, она ничего не сделает, кроме как собьет его с толку. Она изобразила бы Эверетта блестящим, но непонятым гениальным доктором, а меня — медсестрой-шлюхой, которая залетела, а затем совершила убийство. Коби никогда бы этого не понял. Мой любящий, заботливый, нежный маленький мальчик вот-вот должен был оказаться в центре ситуации, которую было бы трудно понять даже большинству взрослых.
Пожалуйста, судья Тубор. Пожалуйста, не поступай так с ним.
Он сидел на своей скамейке, не обращая внимания на мои безмолвные мольбы.
— У вас есть еще что-нибудь, что вы хотели бы сказать, прежде чем мы начнем беседовать со свидетелями? — спросил он Элеонору.
Она покачала головой.
— Нет, ваша честь.
— Хорошо. Вы можете приступать к вызову ваших свидетелей.
Ее адвокат прочистил горло.
— На данный момент у нас нет свидетелей, ваша честь.
Брови судьи нахмурились.
— Ни одного?
— Нет, ваша честь, — ответил ее адвокат.
Да! Я вскинула под столом кулак.
— Хорошо. — Судья посмотрел на меня, но прежде чем он успел начать свой допрос, комнату заполнил голос Хантера.
— Ваша честь? — Я повернула голову. Хантер вскочил на ноги, подняв руку. — Я приношу извинения за то, что помешал. Меня зовут доктор Хантер Фарадей. Я пасынок мисс Карлсон и хотел бы сказать несколько слов, если вы не возражаете.
Подождите, что он сказал?
Глаза Хантера встретились с моими, когда я повторила его слова.
Я пасынок мисс Карлсон.
Пасынок? Мое сердце ухнуло в желудок, когда мой рот открылся, слова прокручивались в моей голове снова и снова.
Что, черт возьми, на самом деле происходило?
Хантер был пасынком Элеоноры? Было ли это тем, что он пытался мне сказать? Потому что, если это было правдой, это означало, что он знал Эверетта.
Все это время.
И он пытался сказать мне, но я от него отмахивалась.
Я не могла дышать. Я не могла думать. Все, что я могла делать, это сидеть и смотреть на мужчину в дальнем конце комнаты, который только что потряс меня до глубины души.
— Доктор Фарадей, пожалуйста, выйдите вперед.
Мои глаза следили за Хантером, когда он выполнял команду судьи. Я не могла отвести взгляд. Краем глаза я видела, как Бо кипел от злости, мама ошеломленно молчала, а обиженный взгляд папы был прикован ко мне. Но я просто не отрывала взгляда от Хантера.
Мужчина, которого я любила. Мужчина, который лгал мне в течение нескольких месяцев. Мужчина, который попытался признаться только сегодня утром.
— Пожалуйста, присаживайтесь. — Судья кивнул на стул рядом с собой. — Я думаю, мне хотелось бы услышать, что вы хотите сказать.
— Значит, нас двое, — пробормотал папа.
— Глубокий вдох, — прошептал Стюарт. — Все будет хорошо.
Я перевела взгляд на своего адвоката. Стюарт знал. Когда Хантер не смог сказать мне, он сказал Стюарту.
Я закрыла глаза, когда от смеси эмоций у меня закружилась голова. Мне было больно. Я была зла. Я была дурой. Никогда бы за миллион лет я не подумала, что это станет большим секретом Хантера. Никогда. Теперь я действительно жалела, что не позволила ему все объяснить.
Когда я открыла глаза, они обратились прямо к Хантеру. Он сидел, серьезный, в передней части комнаты, его умоляющие глаза просили дать ему шанс объясниться.
Нет. Мне не нужны были его объяснения. Возможно, он и пытался дать мне его недавно, но у него были месяцы до этой драмы с опекой, чтобы признаться во всем. И все же он молчал. Гнев вытеснил другие эмоции, и кровь заурчала у меня в ушах. Я легонько покачала головой Хантеру и отвела взгляд, не осмеливаясь взглянуть на него, иначе я бы закричала.
Я сидела, застыв на своем деревянном стуле, и слушала, не сводя глаз с летающих пальцев стенографистки, в то время как мои собственные вцепились в подлокотники кресла со всей силой, на какую были способны.
— Хорошо, — сказал судья. — Когда будете готовы.
— Спасибо, — кивнул Хантер. — Как я уже сказал, Элеонора Карлсон — моя мачеха. И, откровенно говоря, у меня отношения с Мейзи Холт. Мы встречаемся около трех месяцев, с тех пор, как я переехал в Прескотт.
И за все это время он ни разу не потрудился упомянуть, что точно знает, кто был отцом Коби.
Я крепко стиснула зубы, когда пристальный взгляд Хантера прошелся по моему лицу, но я отказывалась отрывать взгляд от стенографистки. Я едва сдерживала свои эмоции, и если бы я посмотрела на Хантера, то потеряла бы самообладание. Я не могла позволить себе потерять Коби.
Я проглотила сухой смешок. Какая ирония судьбы. В последнее время я думала о том, как было бы замечательно, если бы Хантер однажды стал отцом Коби. Хотя мне не нужно было беспокоиться об этом, потому что технически он был дядей Коби.
Мое сердце продолжало замирать, по мере того как другие вопросы переполняли мой разум. Были ли наши отношения уловкой? Было ли все это частью коварного плана Элеоноры забрать моего сына? Неужели Хантер играл со мной все это время?
Боль взяла надо мной верх, и мой подбородок задрожал. Сделав единственное, что пришло мне в голову, чтобы остановить наворачивающиеся злые слезы, я ущипнула себя за ногу. Сильно. Сейчас было не время думать о предательстве Хантера. Я смогу переварить это после того, как узнаю о судьбе своего ребенка.
Когда жжение в моей ноге усилилось, голос Хантера дрогнул, и я не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на него снизу вверх. Уголки его рта были опущены в печальной гримасе.
Он видел этот щипок.
— Доктор Фарадей, вы выступаете сегодня от имени мисс Карлсон или от имени мисс Холт? — спросил судья Тубор.
— Вообще-то, я хотел бы сегодня выступить от имени Коби.
Одно предложение, и весь мой гнев испарился в одной горячей слезе, скатившейся по моей щеке.
Хантер любил Коби. Вся деревянная комната эхом отозвалась от этой любви в его голосе.
Что только причиняло еще большую боль от его лжи. Мимолетная мысль о том, что все это может быть уловкой, вылетела у меня из головы. Хантер, возможно, и предал меня, но он оставался верен Коби.
По крайней мере, это было так.
— Я познакомился с Коби около четырех месяцев назад, когда познакомился с Мейзи, — сказал Хантер. — За это время я имел честь провести с ним время. Он замечательный ребенок. У него интеллект его отца. И сердце его матери.
Моя стойкость поколебалась. Глаза Хантера, полные сожаления и извинения, ждали моего взгляда. Его плечи напряглись, прежде чем он взглянул на Элинор.
— Ваша честь, если вас беспокоит знакомство Коби с Эвереттом, то я позабочусь о том, чтобы это произошло. Но я не могу с чистой совестью молчать о характере Нелл. Коби не выиграет от того, что проведет время в Мичигане.
Нелл?
Судья задал тот же вопрос.
— Она предпочитает, чтобы ее называли Нелл, — пояснил Хантер.
Элинор была Нелл.
Удары продолжали сыпаться, и я, побежденная, опустилась на свой жесткий стул. Я специально спросила Хантера о Нелл, и он не стал мне отвечать. Хотя это была прекрасная возможность для него признаться во всем.