Она была так измучена, что когда все закончилось, мгновенно провалилась в похожий на беспамятство сон.
Утром Айрин ожидала, что ее охватит чувство невыносимого стыда, но вместо этого ощутила неожиданное спокойствие. Падение свершилось, она перешла грань, и лучшее, что она могла сделать, постараться не думать о том, что произошло. Она еще не знала, что есть вещи, которые можно вычеркнуть из памяти разума, но только не из памяти души и сердца.
Айрин поднялась с кровати и натянула одежду. Теперь нужно было найти миссис Биглер и потребовать с нее плату.
— Через несколько дней ты забудешь об этой ночи, — уверенно произнесла хозяйка, протягивая Айрин деньги. — Будущему мужу можешь сказать, что тебя изнасиловали на пароходе. Кстати, не хочешь остаться у меня? Откормим тебя, заведешь постоянных клиентов…
— Мне нужно уехать.
Город просыпался. Мостовая вздрагивала от толчков, слышался стук колес экипажей, гомон толпы. Из лавочек, кабачков и кофеен тянуло запахом съестного, и Айрин решила утолить голод, а заодно запастись продуктами в дорогу.
Впервые за несколько лет ей довелось сытно поесть: овсяная каша, яйца, бекон, белый хлеб. Она взяла с собой горку тонких ячменных лепешек, сыр, вяленое мясо и несколько яблок — все это было тщательно завернуто и надежно упрятано в холщовый мешок от взоров и обоняния оголодавших соотечественников.
Когда Айрин приблизилась к порту, ее взору открылась беспредельная ширь воды и неба. Она увидела пароход, из чрева которого вырывался пар и улетал к небесам, а винты взрезали воду, будто плуг — податливую землю, а та вздымалась и падала, бурлила и бежала вдоль бортов.
Когда Айрин подумала о том, что, возможно, уже сегодня ей удастся покинуть этот ставший ненавистным берег, на душе немного полегчало.
Окинув взглядом посеревшие, хмурые, утомленные лица окружающих, Айрин подошла к своим попутчикам. Джон, Салли и их сын находились на прежнем месте: они провели ночь в порту.
Она показала им деньги.
— Где ты их взяла?
Глаза Айрин были сухи, взгляд холоден, а голос тверд:
— Заработала.
Джон удивленно приподнял брови, а Салли отшатнулась от Айрин с таким видом, словно та принесла в подоле опасную болезнь.
— Где заработала?
— Это вас не касается. Сегодня мы сможет отплыть?
— Да. Обещают еще одно судно, — сказал Джон. — Давай твои деньги, я постараюсь раздобыть билет.
— Нет, я пойду с вами.
Они вернулись через несколько часов, утомленные, но довольные, с билетами в руках.
Впереди их ждала санобработка и выдача разрешения на посадку: на корабли старались не допускать пассажиров, у которых водились вши, а также тех, кто мог распространить какую-либо заразу.
— Ты не можешь понести Томаса? — спросила Салли у Айрин и оскорбленно поджала губы, когда та ответила:
— Неси сама. Я устала.
Они думали, что посадка будет напоминать похоронную процессию, но случилось чудо: люди внезапно ожили, в них всколыхнулись остатки сил. Очередь рассыпалась и принялась штурмовать судно. Айрин видела искаженные отчаянием и злобой лица, руки живых скелетов, пытавшиеся схватить соседа за горло, слышала крики и скрежет зубов. Толпа подхватила ее и понесла вперед, подобно взбесившейся волне. Айрин из последних сил прижала мешок с едой к животу и отдалась на милость стихии.
Ее основательно помяли, но все же она очутилась там, куда стремилась попасть: возле ограждения, за которым начиналась посадка.
Береговая охрана пыталась навести порядок, матросы кричали, что погрузка не закончится до тех пор, пока на палубу не поднимется последний из тех, у кого есть билет.
Когда Айрин ступила на корабль, она не чуяла под собой ног. Большинство эмигрантов размещалось в межпалубном отсеке, напоминавшем подземелье. Кто-то сидел на полу, другие взбирались на дощатые нары. В полутемное низкое помещение набилась не одна сотня оборванных, грязных, измученных и раздавленных жизнью людей.
Айрин нашла место на нарах под низким потолком, где было темно и тесно, как в гробу. Она почувствовала, как пароход сдвинулся с места и тяжело потащился вперед. В этот миг ей чудилось, будто она похоронена заживо и ее везут прямо в преисподнюю.