Не свои, конечно, а мужа.
Ночью с неспокойным сердцем легла спать в отдельной комнате, спрятав тот самый нож под подушкой, но все же уснула крепко, несмотря на страх. Проснулась, когда муж стащил ее с кровати и принялся избивать. Кое-как доползла до подушки, и судьба муженька была предрешена.
С учётом всех обстоятельств, допроса Алексея и раскаяния Тамары — дали ей всего ничего: четыре года колонии общего режима.
Тома отбыла всего два месяца, когда туда приехала я, и последующие годы мы провели плечо к плечу, минуя все невзгоды вместе и обещая друг другу, что всегда будем опорой и надеждой друг для друга.
***
— Что собираешься делать? — Тамара подошла неслышно, от испуга я чуть не расплескала горячий кофе прямо на себя.
Встала сегодня рано, еще не было и шести. День обещал быть солнечным и жарким, оттого пока еще я наслаждалась утренней свежестью и прохладой, стоя возле открытого окна.
— Работу искать, чем еще тут можно заняться?
Тома закурила, я укоризненно взглянула на нее, травиться на голодный желудок — преступление, но она лишь отмахнулась.
— Я завтра с начальницей поговорю. Может и тебя кем возьмет. Ты ведь всё можешь?
Я засмеялась.
— Скажешь тоже... Полы мыть могу, посуду, шить нас с тобой вместе учили. Вот, пожалуй, и все мои умения. А... вспомнила... продавать еще могу. Я ж, когда в универе училась, подрабатывала в забегаловке одной.
Тома кивнула, похлопала меня по плечу и попросила чего-нибудь сварганить поесть.
— В общем, поговорю с Лилькой. Думаю, что-нибудь да найдётся.
— А ты сама-то кем работаешь?
Я вдруг со стыдом вспомнила, что даже не поинтересовалась у подруги такими элементарными вещами.
— Я-то? Ну, считай, что барменша я. Правда, еще иногда меня Коляныч артисткой зовет. Разрешает спеть чего-нибудь.
Это да, Томин талант, да в люди бы... Поёт она и правда шикарно. Не зря в колонии в самодеятельности главной звездой была.
Я облокотилась о подоконник, втянула носом воздух и с тоской спросила:
— Думаешь, у нас все получится?
Тома выкурила очередное колечко, затушила бычок, помахала рукой, загоняя дым в открытое окно, и задумчиво ответила:
— Не уверена.
Ну спасибо... утешила.
***
Начальница Томки Лиля меня и впрямь взяла. Правда, вначале долго скептически осматривала, будто собиралась выставлять на продажу, и наконец, вздохнув, провозгласила:
— Куда ж такую красоту да полы мыть, а?
— Так ты ее официанткой бери, всё лучше, чем тряпкой махать.
— Не могу пока. Потом, может, и возьму, а сейчас у меня все девки на местах. Так что только пол мыть, да, может, иногда придется иногда посудомойщицу заменить.
Я махнула рукой, соглашаясь и на это, за неимением альтернативы. Тома пожала плечами, и на том мы и порешили.
Деньги, конечно, невеликие за махание тряпкой, но и труд не слишком тяжелый и интеллектуальный. Зато общаться ни с кем не надо.
— Зимой мы тебя еще и дворником поставим, будешь снег во дворе колоть. Да не боись, работы там немного, дворик-то метр на метр. А оплата как будто полноценный сотрудник.
— Так ты ее сейчас дворником оформи, — предложила Тамара.
— Не могу. У меня тетка Катя до декабря убирает, а потом уж к дочке на ПМЖ в Ростов укатит, тогда и оформлю. Если доработает до того времени, конечно.
— Ну пусть так, — махнула рукой Тамара, а я порадовалась, что даже такая работа мне досталась довольно легко. С моей статьей сложно устроиться в приличное место. Да и чего уж греха таить, не больно хочется.
С понедельника приступила к своим обязанностям. По утрам и вечерам приходила раньше всех, чтобы вымыть пол и собрать мусор. Иногда заступала на кухню — мыть посуду, и через неделю уже получила первую зарплату.
Через три недели загуляла официантка, и меня впервые поставили в смену на ее место. Народу в зале было много, а обслуживать их всем кому-то надо было, вот Лиля и попросила помочь. Я, честно говоря, особого желания работать с людьми не испытывала, но деваться некуда, а то еще того гляди разозлится Лилька и уволит к чёртовой матери.
В зал вышла на трясущихся ногах, но виду, что мне конкретно страшно, старалась не подавать.
Публика в заведении собралась разношерстная, но в основном отдыхали за столиками респектабельные мужчины и молоденькие девушки. Респектабельные были преимущественно в возрасте, оттого этого парня я заметила сразу. На вид ему было около тридцати, сидел он в самом углу и все время поглядывал на часы. Явно кого-то ждал. Через полчаса к нему подсел странный тип — мужичина в возрасте, скорее даже дедушка, и они о чем-то увлеченно принялись беседовать. Парень что-то доказывал деду, усердно жестикулируя, а тот лишь снисходительно улыбался, поглядывая в мою сторону. Я как раз стояла без дела и рассматривала гостей.