Тут и подошла Лиля, стукнула меня подносом под зад и погнала работать.
— Что за тип? — спросила у второй официантки, фигуристой и игривой Сонечки.
Тамара сегодня была выходная, и я очень переживала, справлюсь ли без нее.
— Это какой? Тот, что ли, лысый?
— Да нет. Вон тот дедуля в углу с парнем еще сидит, коньяк пьют.
— А... — Соня махнула рукой. — Андрон, но сейчас его Дед все зовут. Большой авторитет, между прочим, не смотри, что одуванчик на вид. Правда, сейчас уже вроде как не у дел.
— На пенсии, что ли? — пошутила я, а Соня покрутила пальцем у виска.
— Про таких людей не шутят, Женя. Говорю же. Это только с виду он одуван, а раньше, говорят, такие вещи творил...
Пожала плечами, но деда запомнила.
7
Жизнь текла своим чередом, а я не понимала, каким таким образом я смогу наладить дела и вернуть свою дочь. Вряд ли мне отдадут её, учитывая, что работаю я уборщицей и официанткой на полставки. Уж братец обязательно постарается вновь представить меня в самом дурном свете и исказит даже эту работу так, что в глазах опеки я буду совсем падшей женщиной. Хотя куда уже ниже...
Тома активно устраивала личную жизнь, дома появлялась все чаще с кавалером — Анатолием, дядечкой лет пятидесяти. Анатолий мне сразу не понравился, и, думаю, что это было взаимно.
Вёл он себя с первого дня совершенно по-хозяйски и, ничуть не скрывая своего презрительного ко мне отношения. И, по-моему, потихоньку всерьез перевозил свои вещи. Вначале запасную одежду, потом тапочки, щетку, кружку... Откуда-то в шкафу появилось осеннее пальто, хотя до осени было еще далеко, и прочее в том же духе. По утрам он ходил в семейных трусах, хлопал дверьми и напевал "Мурку". Меня совсем не стеснялся и порой мне казалось, что напротив, всячески указывал на то, что я тут никто.
Выступать со своим недовольством я тоже не особенно могла, и Анатолий был прав, я-то здесь всего лишь гостья, нахожусь на птичьих правах. Но все-таки попыталась аккуратно намекнуть подруге на то, что Толя ей не слишком подходит, на что она лишь махнула рукой.
— Слушай, Том, ты не пойми неправильно, но я все же не могу не сказать. Тебе не кажется, что Анатолий, ну как бы это помягче сказать, не пара тебе, что ли?
— Не кажется, — отрезала Тома.
— Но ведь ты его совсем не знаешь! — с излишним пылом воскликнула я.
— И ты тоже. Между прочим! — припечатала подруга.
— Мне кажется, он из наших...
— Из каких-таких наших? — съязвила она.
— Ну... сидел, наверняка.
Тома засмеялась.
— Женя, так и мы из таких же. Ты лучше скажи, подруга, мне сколько лет?
— Да какая разница! — возмутилась я. — Ты вон какая раскрасавица и умница...и...
— Убийца! — грубо перебила она. — Не забывай об этом, пожалуйста. Потому что сколько бы мы ни пытались делать вид, что ничего такого не было, оно, тем не менее, было. К тому же, ну какой мой бабий век?
Я отмахнулась, и на этом разговор был закончен. Тамара — взрослая женщина, и сама решит, как лучше. Не мне ее учить.
А Анатолий будто понял, что я больше не представляю никакой угрозы, и стал вести себя со мной совершенно по-хамски. Естественно, в отсутствие подруги.
Одним погожим днем он окончательно переехал в квартиру Тамары, по-хозяйски огляделся и прошел мимо меня, делая вид, что не замечает.
— Вы навсегда к нам? — все-таки решила спросить я.
Анатолий, не глядя на меня, прошел на кухню, достал банку кофе и поставил чайник на плиту.
Спустя минуту обернулся и с улыбкой ответил:
— Не к вам, а к Тамаре. Это ведь ее квартира?
Покачала головой и молча удалилась к себе. К себе ли?
Нужно что-то решать, вместе с противным дядькой мы вряд ли уживемся, придется искать квартиру или, скорее, комнату, чтобы не переплачивать. Все это время я старалась каждую копейку откладывать в заначку, копила для дочери.
Вечером у нас с Тамарой состоялся серьезный разговор.
— Ты с ума сошла? — не слишком уверенно спросила она.
— Тома, ты и сама все понимаешь. У тебя теперь есть друг, не думаю, что я должна здесь оставаться.
— Женя, ну что ты в самом деле... Я даже не знаю.
Если честно, пусть и звучит это эгоистично, я все-таки надеялась, что Тома будет убеждать, что я неправа, и все будет хорошо. Что мне здесь есть место и прочие глупости.