Хотела ли я вернуть все назад, когда еще могла сообщить Андрону о том, что задумал Воронов? Нет, не хотела. Я все равно поступила бы так же...потому что пообещала себе когда-нибудь забрать Полину и уехать с ней далеко-далеко. Пусть эта мечта навсегда останется лишь мечтой и все же...
Мои мысли прервал беспокойный сосед впереди. Он все никак не могу усесться поудобнее, и я всякий раз с досадой усаживалась повыше, чтобы коленки не касались спинки сидения впереди. Сосед вновь бухнулся с размаху в кресло, и оно жалобно промялось.
Я отвернулась к окну и решила, что мне совсем не помешает немного подремать. Дорога долгая, еще два часа езды, можно успеть нормально отдохнуть. Еще раз оглядела попутчиков, пытаясь найти среди них кого-нибудь излишне подозрительного, но как ни вглядывалась в лица, так ничего и не почувствовала.
***
В Сочи я не поехала. Неожиданно вспомнила, что как-то давно обмолвилась Герману, что мечтала бы жить именно там. Так что при желании он вполне может вспомнить нашу болтовню, и я так глупо подставлюсь на пустом месте.
Ехать решила наугад, пытаясь обмануть саму Судьбу. Попросила билет на ближайший поезд, куда бы он ни шел и мысленно перекрестилась, когда услышала:
— «Санкт Петербург-Ейск» через два часа пойдет?
— Да, подойдет.
— И?
— Что «и»? — не поняла я.
— Куда в итоге едем? До конца что ли?
Я немного помялась и наконец ответила:
— До конца.
Ейск значит...
Открыла браузер, нашла информацию о городе. Небольшой курортный городок в Краснодарском крае с населением в восемьдесят три тысячи человек. Немного, конечно, но кому придет голову искать меня там? Тем более бархатный сезон в самом разгаре, затеряться среди туристов совсем не трудно. Пару месяцев перекантуюсь, а потом вновь пущусь в путь, путая следы, словно заяц.
В поезде в плацкартном вагоне заняла верхнюю боковую койку и почти всю дорогу проспала под мерный храп соседа снизу. Его храп мне совсем не мешал, скорее убаюкивал, потому что в этом безмятежном храпе было что-то такое настоящее и обыденное. И в тех яйцах, что везла сухонькая женщина напротив. И в босоногих детях, что с визгами носились по вагону, раздражая всех и вся вокруг. Всех, кроме меня. Настоящее было в полной веселушке-проводнице и в растворимом кофе в граненом стакане, одетом в ажурный подстаканник.
Жизнь была и есть во всем и во всех. Но только не во мне и не около.
Стоп, Женя! Хватит себя жалеть! Совсем скоро ты войдешь в воды Азовского моря и смоешь с себя все печали и горести. Ты будешь плыть и плыть, оставляя позади обиды и разочарования. Плыть навстречу счастливому будущему и прочей фигне, в которую ты все еще веришь...
Ладно уж, Женя, не можешь не жалеть себя, так ты хотя бы улыбайся! Сделай вид, что у тебя все просто супер. В конце концов это всех раздражает...
5
Неделя на море пролетела незаметно. Пока что я еще вполне здраво убеждала себя, что все это просто очередное морское путешествие, что-то типа отпуска. И всякий раз ухмылялась: я как истинная врунишка не только окружающим, но и самой себе, очень даже убедительна.
А что, скажете мошенницы и прелюбодейки не устают? Еще как, отвечу я вам!
Вот и я, едва заселившись в небольшой частный домик на третьей линии от моря, только и делала, что отдыхала. Загорала до солнца в полном закате, и купалась до самых сумерек. До боли в животе объедалась хрустящими от сока арбузами и спелой, почти черной черешней. До помутнения в глазах напивалась в местных барах и ресторанах, вовсю и внаглую соря деньгами, что так легко и сложно мне когда-то достались. И мечтала...
Лежа на влажных от зноя простынях и поливая слезами подушку, предавалась унынию и мечтами о мести. Кому и за что я там мстила, полупьяная и убитая, и сама порой не понимала, но все мысли теперь были только об этом. Всех ненавидела, и всех боялась девушка, что загорала дочерна и плавала до синевы и судорог в теплом приветливом море. Ноги сводило судорогой, пока я пыталась переплыть море вдоль и поперёк, и всякий раз что-то невидимое и неведанное тащило назад, на горячий желтоватый песок и дальше объедаться арбузами и черешней. Полная неопределенность, деградация и пустота, которую я даже и не пыталась хоть чем-нибудь наполнить.
За неделей незаметно пролетела другая, а за ней еще одна. Никто, по крайней мере из местных, уже не удивился вечно одинокой, молчаливой и пьяной мне на тихой улочке, или на одном и том же месте на пляже — поближе к ларьку с пивом и музыкой. Никто из них не лез, а если кому-то по незнанию вдруг приходило в голову подкатить к одинокой даме в бикини, ему тут же популярно объясняли, почему не стоит этого делать. Обычно это был Артур, хозяин ларька, но иногда продавец Семен. С парнями я если не подружилась, то хотя бы иногда перебрасывалась фразами типа «Артур, мне два по ноль пять», или «Семен, включи мне «Солнце Монако». Радовало, что они почему-то ко мне не приставали с дебильными вопросами, а просто делали, что я просила, не выказывая никакого интереса.