— Можно ведь что-то придумать, — настаивала я, чтобы повлиять на его решение, — Новый год…
— Высаживать здесь я тебя не буду, Ярослава, даже не проси! Ты проведешь Новый год у себя дома только в том случае, если туда приедет такси. Что маловероятно! Мне жаль, но ты и сама видишь, что мело весь день и всю ночь. Обещают до тридцатого декабря сильные снегопады. Мы отсюда уже не выберемся.
Я осеклась и после этих слов просто перевела взгляд на окно. Спрашивать еще что-либо было не просто бесполезно, но уже и опасно. Я видела это по его взгляду.
Боже, неужели Новый год я проведу в окружении незнакомых мне мужчин? Без любимых и дорогих мне людей? Ком застрял в горле от этих мыслей. Хотя с другой стороны мне должно быть стыдно говорить об этом и даже думать, ведь это именно им я благодарна за то, что еду в тепле, а не лежу в кювете замерзшая и заметенная снегом. Похоже, они действительно те, за кого себя выдают. И если я и встретила их на трассе, то это определенно чудо.
Еще я только сейчас увидела на заднем сидении огромный пакет продуктов, расположенный у окна. Пакет, из-за которого мы, собственно говоря, и теснились в этой большой машине. Если багажник и салон забит продуктами, а они едут сюда действительно встречать Новый год, то это уже есть аргумент в пользу случайности нашей встречи.
Я вновь заерзала на своем месте, пытаясь втиснуться в небольшое пространство между дверью и мужчиной рядом. Все, лишь бы не сидеть вот так прямо на нем...
Вдруг сверху послышался очень тяжелый вздох, от которого я замерла.
Я утихла, но лишь для того, чтобы не разозлить здесь единственного адекватного человека, и положила руки на колени, пытаясь их согреть. Хотя еще адекватным здесь был водитель.
— Аристарх говорит, что у нее признаки воспаления. У нас лекарств никаких нет с собой, пусть хотя бы выпьет и разотрет спирт по телу, — раздалось спереди.
— Я не пью, — тут же активно замотала головой я, — пить не буду!
— Выпьешь сейчас, — раздалось сверху бескомпромиссно, и Захар вскрыл переданный спереди бутыль, — открывай рот.
Пока до меня дошла вся канитель и осознание его слов, ко рту уже прислонили какое-то пойло в стеклянной бутылке с резким запахом алкоголя, что тут же распространился по всему салону.
— Пей, — настойчиво повторил Захар.
Я активно замотала головой, даже сумев оттолкнуть его здоровенную лапу от своего лица.
— Согреешься, иначе воспаление легких заработаешь. На дворе не май, ты там сколько простояла? До такого состояния себя довести, — услышала я голос Влада.
- Вся дрожишь… — раздалось рядом.
— Я не буду пить, — запротивилась я и отвернулась, уткнувшись в плечо Захара.
Где-то сверху раздался вздох, а потом его пятерня поймала мою голову, прижав затылок к своей груди и сжав пальцами щеки. Молча эту бутылку он поднес к моим губам и начал наклонять. Чтобы не закашляться или не пролить, я резко схватила бутылку поверх пальцев Захара. Он не отпускал, однако меру я могла контролировать сама.
Мне ничего не оставалось, как принимать эту жидкость, однако сделав лишь только глоток, я резко отвернулась, закашлявшись. Горло саднило немного, и из-за этого жжения на глаза пала пелена. Наверное, целая четверть жидкости из бутылки вылилась мне под плед и капли попали на брюки Захару.
— Ты можешь не отворачиваться резко? — проговорил он, — еще пей.
— Я не могу, — простонала я, вытирая запястьем холодные губы.
— А ты смоги, — приказал он, и процесс повторился. Для достоверности он вновь сжал мои щеки, вынуждая распахнуть губы, и на протяжении всего процесса не отпускал, причиняя боль.
И вновь почти все попало на меня, а этот мужик, дай ему бог терпения, на этот раз промолчал, но бутылку уже убрал.
Через несколько секунд я осторожно повернулась в сторону двери, свесив ноги и устремив взгляд в окно. В таком положении конечности начали отходить, и больше не чувствовалось онемение, только приятное чувство покалывания. Рука мужчины покоилась на моей спине, взгляд был устремлен на дорогу и он явно думал о чем-то своем. Я опустила глаза, всматриваясь в узор его рубашки. Кто этот мужчина? Кем он работает? Чем занимается по жизни? Почему так сух и груб, словно я виновата во всех его грехах? Но в то же время он был сдержан, немногословен и, главное… я почему-то начала чувствовать себя защищенной рядом с ним. Наверное, его объятия действовали именно так, потому что отрубилась я почти ледяная, когда меня затолкали в машину, а проснулась в тепле, о котором последние четыре часа могла только мечтать!
Несколькими минутами погодя мне уже не хотелось ничего, а тем более не хотелось оказываться за пределами этого автомобиля — на трассе, лишившись таких теплых объятий и мерного биения сердца рядом. Я уже ничего не соображала и просто уткнулась в грудь явно ошалевшему Захару, засыпая.