К а н а х и н. И все-таки, Родионов, я попрошу вас не трогать, не брать в пример именно этот колхоз. Там сейчас сложнейшая ситуация, смена поколений, изменение структуры посевов и производства… Это будет для них подножкой. Найди другой пример. Посоветуйся с Сельхозуправлением. Они тебе подберут для примера то, что надо, обеспечат цифрами, а «Залесье», я прошу тебя, не трогай… до поры. Так ты иди пиши заявление. И быстренько приноси сюда. А «Залесье» трогать не след, не след. Ну, договорились?
Р о д и о н о в. Так я никогда не самовольничаю. Весь материал согласовываю с руководством. Раз сказано, значит, так требуют особые государственные интересы.
К а н а х и н. Вот именно! Государственные, а не твои или мои личные! Молодец!
Родионов уходит. Канахин смотрит ему вслед.
Входит Л и д и я М а т в е е в н а Т о б о л ь ц е в а.
Т о б о л ь ц е в а. Извините, пожалуйста, Александр Феодосьевич! Но срочное дело.
К а н а х и н. Что стряслось?
Т о б о л ь ц е в а. Да вот Николай Амвросиевич меня тянут в «Залесье», а у меня помидоры!
К а н а х и н. Не понял.
Т о б о л ь ц е в а. Невиданный в наших краях урожай помидоров. Кооператоры не справляются. В «Залесье» рядом завод по переработке, а как быть с другими?
К а н а х и н. Ну, поручите тем же самым кооператорам.
Т о б о л ь ц е в а. Да в том-то и беда, что эти самые кооператоры не в состоянии принять помидоры в таких грандиозных количествах. У них ни тары, ни базы, ни емкостей нет. И погибнет прекрасный продукт. Ну, как быть?
К а н а х и н. Отдать в соседние области.
Т о б о л ь ц е в а. Там подобная картина.
К а н а х и н. Хорошо. Я сам займусь вашими помидорами. А сейчас важнее разобраться с кадрами… В «Залесье». Езжайте, а я сам…
Т о б о л ь ц е в а. Спасибо, Александр Феодосьевич! Это ж такая радость, такая крупная победа наших овощеводов… Прогремим по всему региону! До свиданья!
К а н а х и н. Вот она, махина-то! Вот оно, Нечерноземье! Набирает силушку! Однако что же действительно делать, если урожай превзошел все ожидания? Что же придумать? Чтоб ни одного томата не пропало? Вот что! (Решительно снимает одну из телефонных трубок. Говорит в аппарат.) Маша! Что ты там мне говорила про фрикадельки?..
З а н а в е с.
Просторный кабинет Чечеткина в колхозе «Восход». За окнами типичная панорама золотой осени в средней полосе России. Ч е ч е т к и н сидит за столом. Перед ним, за боковым столиком, сидит З и н а и д а М и х а й л о в н а С а м о й л о в а — парторг колхоза.
Ч е ч е т к и н. Не сорвись я из Заболотья… не вообрази себя великим преобразователем, жил бы в покое и счастье! Он, дурак! Ой, дубина!
С а м о й л о в а. Ну чего сейчас-то голову пеплом посыпать! Дело сделано!
Ч е ч е т к и н. Ну, а что с помидорами будет? Ведь все ж сгниет!
С а м о й л о в а. Не сгниет! Примет Пал Палыч в «Залесье» наш урожай! Не может не принять! Не по-соседски так!
Ч е ч е т к и н. Помидоры плешь проели! С уборкой горим ярким пламенем… Детишек присылают, а какой с них спрос? О господи!
Входит В и т ь к а Ж у ч о к. На нем промасленная рубаха, седеющие кудри взлохмачены. Стоит.
Ну? Чего молчишь?
Ж у ч о к. Не взял!
Ч е ч е т к и н. А ты сказал ему? Объяснил обстановку?
Ж у ч о к. Не взял.
Ч е ч е т к и н. Да ведь он же вот (похлопал по аппарату телефона) сам же сказал «поможем»! И не взял? Нисколько?
Ж у ч о к. Ни грамма!
Ч е ч е т к и н (Самойловой). Ну что скажешь, парторг?!
С а м о й л о в а. Надо жаловаться в район на него!
Ч е ч е т к и н. Да если самому Александру Феодосьевичу — и то никакого не будет эффекта! Все! Зарезали! Убили!
Входит Р о д и о н о в.
Р о д и о н о в. Что за беда, Сам Саныч?
Ч е ч е т к и н. Да не беда, а катастрофа!
Р о д и о н о в. Ну, расскажите. Давайте вместе думать…
Ч е ч е т к и н. Все началось с чепухи! Поднял я в Заболотье заваленный колхоз. Там бы не пшеницу сеять, а утку с клюквой разводить. Ну, это не нашего ума дело. Нет! Осушили! Вывели болота, а земля — ни к черту! Не родит! Ну, культивировали ее, чуть ли не каждый комочек этими руками перелялькал. Урожайность кое-какая получилась. И сидеть бы мне там, за болотами да бывшими топями, тихонечко, не рыпаться! А жинка все горло перепилила — дочке вреден климат. Сырости много. Легкие могут заболеть. А я ведь себя, после Сельхозакадемии, чуть ли не выше Вильямса ставил. И вот свалили меня в новое болото. Сюда! Колхоз называется «Восход», а его самое время переименовать в «Закат»! А наговорили! Наобещали! «Четыреста пятьдесят колхозников!», «Это все врукопашную поднять можно!» Я уши развесил! А приехал… Господи-и-и-и! Из четырехсот пятидесяти работающих — девяносто! Остальные пенсионеры! Машин много, а работать не на чем! И каждый доблестный механизатор норовит с чужой машины спять для себя в запас какую-нибудь дефицитную деталь!