— Конечно! Знаешь, шериф хороший человек, — быстро говорит миссис Лайн, ее внимание сосредоточено на Пенни. — На самом деле, примерно в то время он служил в полиции. Молодой депутат, конечно, но он мог бы помочь вашему радиошоу. Почему бы тебе не взять у него интервью?
В моей голове мелькают разные картинки из старых новостных статей в поисках сотрудников правоохранительных органов на заднем плане. Странно думать, что нынешний шериф тогда работал над делом Майкла Холла, но это имеет смысл. Возможно, он даже помог скрыть правду.
Нед сказал, что его брат работает на шерифа. Что, если его брат скрывает причастность Неда к этому делу?
Легкость трепещет в моей груди. Независимо от того, виновен Нед или нет, я все равно могу попросить его брата о помощи в расследовании.
— Мы будем на связи, — говорит Пенни, пожимая руку миссис Лайн. Я вздрагиваю, не осознавая, что интервью уже закончилось. Я тоже пожимаю руку миссис Лайн, затем поворачиваюсь к Пенни.
— Могу я поговорить с тобой несколько минут? — я спрашиваю.
Пенни смотрит на свой телефон.
— Мне скоро нужно уезжать в колледж. Сделай это быстро.
— Что ты знаешь об убийстве-самоубийстве Холла? — я спрашиваю.
— Ты имеете в виду убийства? — поправляет она. Моя грудь снова набухает от волнения. Тогда она это понимает; раньше она не ошиблась в выборе слова. — Они говорят, что это было убийство-самоубийство, но точных доказательств не было, особенно учитывая тип наркотиков в организме Майкла Холла. У него было огнестрельное ранение в голову, и на пистолете были его отпечатки пальцев, но если бы он был настолько накачан наркотиками, он не смог бы поднять пистолет, не говоря уже о том, чтобы застрелиться. Его бы парализовало, — ее голова трясется от ярости. — Кто-то застрелил его. Я в этом уверена.
Мое сердце болит. Голубые глаза Пенни, очень похожие на глаза Неда, пылают гневом, как будто она устала от того, что ей никто не верит. Я могу понять это.
— Ты знаешь, что они не были первыми, кто умер в этом доме, — добавляет она.
И не последнее, думаю я.
— Что тебе известно о других убийствах?
— Все.
— И ты думаешь, что эти убийства — очередное фальшивое убийство-самоубийство?
Она пожимает плечами.
— Я не так уверена в этом. Обезглавливание. Сожженные тела. Это кажется слишком личным, понимаешь? Отец, вероятно, приберег для себя самую легкую смерть, потому что к тому времени цель его жизни уже закончилась.
— Разве отец тоже не застрелился?
Она щурит глаза, изучая меня.
— Почему они тебя так интересуют? Если подумать, почему тебя так интересуют какие-либо убийства?
Я думаю о том, чтобы сказать ей правду, что моя мать знала Майкла Холла и что он мой отец. Однако она кажется слишком умной, как будто она воспользуется мной как еще одной уликой.
Сейчас я хочу, чтобы она была на моей стороне. Мне нужно придумать причину, которую она примет без каких-либо сомнений.
Я поднимаю плечи.
— У меня есть друг, который знал Холлов. Наверное, я хотела расследовать преступления в доме Галлоуэй, потому что это очень местное место, понимаешь? Все сосредоточены на преступлениях мафиози в Вегасе. Я хочу поработать над чем-то за пределами Стриптиза.
— Я понимаю.
Я автоматически улыбаюсь. Она думает, что понимает меня; она не знает, что это ложь. Я не интересуюсь местной преступностью или историей, как она, но если она местный криминальный эксперт, то мне нужна ее помощь, чтобы выяснить, как умер мой отец.
— Нам надо как-нибудь встретиться, — говорю я. — Поговорить об этом. Я могла бы взять у тебя интервью для подкаста, или, может быть, ты могла бы стать со мной соведущей.
Она улыбается.
— Мне бы этого хотелось.
Глава 8
Крейв
Еще одно — расследование фейкового подкаста. Еще больше чуши. Больше ночей. Больше дней. Больше времени тратится на ожидание идеального момента, чтобы трахнуться с ней.
Рыжие волосы Рэй мелькают между белыми рейками окна. Мой разум лихорадит, мне не терпится увидеть больше. Я продолжаю сидеть в своем грузовике, стоящем в дальнем углу парковки ее дома. Она никогда сюда не заходит. Ее машина стоит возле здания.
— Ты одержим, — шипит голос моей матери. — Ты позволяешь ей контролировать тебя.
Мои лицевые мышцы дергаются. Я заставляю себя расслабиться, чтобы не позволить этому фальшивому материнскому голосу добраться до меня.
Рэй выходит из квартиры и спускается по лестнице. Ее седан уезжает, и как только ее шины выезжают на главную дорогу, я направляюсь к мусорному контейнеру. Я подхожу к нему и хватаю заляпанную жиром коробку из-под пиццы. Для пиццы еще рано, но если кто-то меня увидит, то не раздумает. И как только я получу ключ от ее дома, мне не понадобится крышка.
Перед входной дверью Рэй стоит черный резиновый коврик, испачканный грязью, тот самый, который они дарят всем новым жильцам. Рэй не вложила в это место свой собственный талант; она сливается с остальными. В данной ситуации это не так уж и плохо.
Я поднимаю резиновый коврик и хватаю дополнительный ключ. Я кладу его в карман, затем спускаюсь по лестнице и бросаю пустую коробку из-под пиццы перед случайной квартирой.
— Глупый маленький мальчик, — кричит внутри меня этот материнский голос. — Думаешь, что можешь сделать с ней что угодно, хотя годами откладывал ее убийство. Она умнее, чем ты думаешь.
— Точно так же, как ты думала, что умнее меня, — бормочу я.
Этот внутренний голос снова становится громким, так что я присвистываю, заглушая эти мысли. Если бы речь шла только об убийстве Рэй, мы бы уже закончили.
Меня не просто интересует кровь Рэй; мне интересно поиметь ее разум.
В сетевом универсальном магазине я использую автомат для копирования ключей, расположенный в подъезде. Как только это сделано, я направляюсь в отдел электроники и беру все имеющиеся у них домашние системы наблюдения. Потому что теперь, когда моя миссия состоит в том, чтобы как следует проникнуть в ее голову, мне нужно иметь возможность видеть ее в любое время.
— Это то, что ты говоришь себе сейчас? — говорит голос моей матери. — Ты жалок.
Меня охватывает острое, беспокойное ощущение. Годы ярости выходят на поверхность моей кожи.
Звучит другой голос:
— Давай, — шепчет Рэй. — Я заслуживаю большего, чем фотоаппарат.
Я разворачиваюсь, разные проходы сливаются воедино, куски металла и пластика кружатся в никуда.
Внутри меня кипит искра.
Садоводческий отдел.
Я останавливаюсь прямо перед раздвижными дверьми, ведущими во внутренний дворик, и мой взгляд скользит по полкам.
Пестициды. Убийца муравьев. Ловушки для грызунов. И яд.
Внешний вид простой. Черная бутылка с белым черепом спереди. Хранить в недоступном для детей месте, гласит этикетка. Я хихикаю; эта мысль меня забавляет. Они даже используют карикатуру, чтобы проиллюстрировать потенциальную бойню. Может привести к смерти.
Смерть. Не убийство.
Яд — это слишком легко. Мне нравится знать, что я нанес ущерб, а яд этого не делает. Химические вещества сделают всю работу за вас.
Понравится ли кому-нибудь — новому убийце, женщине — что-то тонкое, например яд?