Я улыбаюсь объективу, мои губы обрамлены зубцами молнии. Надеюсь, сейчас идет запись.
Поворачиваясь обратно к спящей девушке, и провожу кончиками пальцев по ее киске так нежно, что по моему позвоночнику пробегает холодок. Я ни в коем случае не мягкий человек, но мысль о том, чтобы быть здесь – прямо там, где я могу трахнуть и убить ее, пока она спит – воодушевляет даже такого человека, как я. Я оттягиваю ее стринги в сторону, оголяя ее обнаженную кожу, и слои киски складываются в кучу. Эластичная кожа. Спелая и ожидающая.
Я засовываю палец в перчатке между ее половыми губами. Внутри меня бурлит раздражение; контакта кожа к коже нет, но я сделаю это до окончания эксперимента.
Она стонет. Раздражение проходит. Моя выпуклость растет.
Мне следует остановиться. Если я хочу держать Рэй в неведении относительно моей способности проникнуть в ее квартиру, мне следует уйти сейчас. Она никогда не узнает, что я был здесь.
Но есть что-то в том, чтобы дать ей знать, что меня задевает.
Я засовываю туда палец, а затем с легким хлопком вытаскиваю его. Соки стекают по перчатке, и я их слизываю: кислые и свежие, смешанные с кожей. Я не хочу киски или члена; Я жажду быть хищником. Мне нужна угроза. Я наслаждаюсь силой навязывать себя человеку, даже когда он умирает. И все же в ее вкусе есть что-то такое , что заставляет меня облизывать губы.
Будет жаль однажды убить ее. У нее такой большой потенциал; все, что ей нужно, это небольшой толчок. Однако, я неизбежно потеряю интерес. Я всегда так делаю.
Но мне еще не скучно.
Я опускаюсь на колени, прижимаюсь ртом к ее киске, мой нос в маске утыкается в щелку ее задницы, трется о ее дырочку. Мой толстый язык скользит по ее складкам, а молния царапает ее щель. Она шевелит бедрами – молния, должно быть, щекочет ее – и прижимается задницей к моему лицу, ее возбуждение размазывается на моей маске и губах.
Чертова киска этой женщины.
Я хватаю ее за бедра, притягиваю к себе, наслаждаясь этими восхитительными, распутными, маленькими дырочками. Ее скользкая киска прижимается ко мне, и я толкаю бедра вперед, ударяясь о каркас кровати и толкая ее в кровать. Я не останавливаюсь. Я облизываю, обводя губками ее киску до щелочки в заднице, затем трахаю языком ее темную дырочку.
Она стонет. Переворачивается. Причмокивает губами.
Я мог бы уйти прямо сейчас. Я должен.
Или я мог бы дать ей знать, что я всегда буду за ней наблюдать.
Затем я встаю над ней, располагаясь так, чтобы я был первым, кого она видит. Ее веки приоткрываются. Она моргает, затем фокусируется на сетчатых экранах, прикрывающих мои глаза.
Она кричит.
Я прижимаю ее к кровати своим весом, зажимаю ей нос и прикрываю рот. Ее глаза безумны. Она хнычет мне в ладонь.
— Ты будешь слушать меня очень внимательно, Рэй, — говорю я. Я отпускаю ее нос и рот и вместо этого хватаю ее за шею, душа ее так же, как она пыталась добиться своего завоевания, чтобы задушить ее несколько часов назад. — Ты принадлежишь мне. Каждый раз, когда ты доставляешь удовольствие кому-то другому. Каждый раз, когда кто-то другой прикасается к тебе. Это только потому, что я позволяю им трахать тебя. Ты меня понимаешь?
Ее веки трепещут. Я сжимаю ее сильнее. Она лихорадочно кивает.
— Тогда скажи это, — рычу я.
— Я твоя, — бормочет она.
Она тянет меня за руки, но малышка мне не ровня и никогда не будет. Ее глаза выпучиваются, а мой член напрягается у меня в штанах. Я прижался к ней. Между нами слишком много чертовой материи. Я сжимаю сильнее, пока у нее не остается всего несколько секунд.
— Однажды ты убьешь ради меня, — говорю я тихим голосом. — Ты также умрешь за меня. И, черт возьми, я буду наслаждаться каждой секундой этого.
Ее глаза закатываются, мышцы расслабляются. Без сознания.
Я ухмыляюсь объективу камеры на ее сумочке, затем быстро двигаюсь, оставляя ее одну. Оказавшись на коммунальной лестнице, я срываю маску и кладу ее в карман. На этот раз я не встретил соседей на лестнице.
В грузовике я смотрю на ее дом. Она стоит на верхней лестнице у перил. Ее глаза скользят по моему грузовику, пока она поправляет пижамные штаны. Я слишком далеко. Она понятия не имеет, что это я.
Она возвращается внутрь.
Я принюхиваюсь. Запах ее киски остается на моих губах, но я хочу не секса. Это кровь. Ее кровь.
Но я пока не собираюсь ее убивать.
Я загружаю несколько приложений для подключения, используя ту же информацию, которую скопировал из ее программ наблюдения. После двух неудачных попыток вход в третье приложение работает.
— Ты свободен? — пишу я. — Я хочу трахаться прямо сейчас, — напечатала она.
Я нажимаю на профиль завоевателя, затем загружаю его фотографию по умолчанию и использую обратный поиск изображений, чтобы найти его.
Завоеватель – ее приятель, DrummerBoy420 – живет в Пахрампе, но его фотография загружена на один из веб-сайтов курортов Лас-Вегаса. Коттедж для богатых и диких пум. Он молод и в хорошей форме. Он должен внести изрядную сумму денег на курорт. Он ровесник Рэй, а я, блядь, намного старше ее.
— Оу, что это? — спрашивает голос моей матери. — Ты ревнуешь, маленький мальчик? Ревнуешь, потому что она попросила прийти этого мужчину, а не тебя?
Я не завидую этому мужчине за то, что он сунул свой член в эту маленькую девочку. Это означало бы, что я не уверен в своем месте в этом мире, но я без сомнения знаю, что никто никогда не сможет добраться до Рэй так, как я.
Он просто член, которого она использует для дешевых ощущений.
Я вставляю ключ зажигания и завожу грузовик. Двигатель оживает, настолько громко, что Рэй, вероятно, слышит его в своей спальне.
Ум – забавная штука. Когда он не имеет связи с людьми, которых видит, страдания не имеют значения.
Но если Рэй узнает об умирающем мужчине, для нее все будет по-другому. Вот почему я люблю убивать людей, когда они вместе. Они борются за выживание друг друга, а затем терпят смертельное поражение, и это похоже на глоток свежего воздуха после того, как они задохнулись без сознания.
Когда придет время, я убью DrummerBoy420, пока Рэй будет наблюдать. Потребность в выживании, страх смерти и азарт убийства пронесутся у нее между ног. Я заставлю ее терпеть эту неизбежную похоть.
Она не сможет отрицать, что мы одинаковые.
Глава 11
Рэй
Уже поздно, почти полночь, и дом Галлоуэев закрывает лунный свет. В окнах верхнего этажа застоялись рваные шторы. Я пытаюсь представить, как мой отец стоит там и смотрит на пустыню. Он привёз сюда мою мать? Было бы рискованно приводить любовницу к себе домой, особенно если бы жена могла его поймать. Но в этом тоже были бы острые ощущения. Шанс быть пойманным и наблюдать за разворачивающимся хаосом. Это кажется знакомым. Мне придется спросить об этом у мамы.
Я отпираю замок своей копией ключа Неда и засовываю громоздкий замок возле кактусового куста. Уже поздно — время закрытия торгового центра прошло уже несколько часов, — но никогда нельзя быть слишком осторожным с теми, кто смотрит.
Я стою в прихожей и закрываю за собой входную дверь. Мне следует подняться наверх и посмотреть, есть ли какие-нибудь сведения о жизни и смерти моего отца, но Крейва там не будет.