Рэйвен Синклер. Маленькая воришка с отклонениями в образе хорошей девочки. Теперь я знаю это.
Я дрочу, поджимая ладонь под себя, устраиваясь на заднем сиденье машины, погружая голову глубоко в подушку и нюхая ткань в поисках намеков на ее цветочные духи. Мысленно я вижу ее крашеные вишнево-рыжие волосы. Ее загорелая кожа. Ее карие глаза закатываются от удовольствия, но это не потому что мы трахаемся. Это потому, что мы оба держим в руках нож.
Мы сжимаем его вместе. Вонзаем в тело. Кровь растекается по земле. И девушка улыбается мне.
Я кончаю, моя сперма разбрызгивается по коже.
Я встаю и вытираю руки о штаны. Все молчит, даже этот назойливый внутренний голос. Если подумать, этот голос не говорил с тех пор, как я подобрал Рэй.
— Молодец, малышка, — говорю я вслух. — Ты считаешь себя умной, не так ли?
Возможно, так оно и есть.
Я планировал окончательно убить девушку, но она пережила еще одну ночь. За закрытыми дверьми – даже дверьми такси – Рэй – другой человек. Мы оба такие. Мы выглядим как нормальные, невинные люди. Я убиваю. Она ворует — мелкая воришка, — но способна на гораздо большее.
И это делает ее интересной.
Я потираю руки. Наблюдать за ней из-за пределов моего такси уже недостаточно, как и мысли о том, чтобы убить ее.
Мне нужно, чтобы она нашла дорогу в мой родной город. Там ею будет легче манипулировать.
Во-первых, ее нужно уволить. Она работает на свою мать в «Роскоши», но если она воровала у ее знакомых, то, скорее всего, она уже перешла к более крупным делам. В отеле «Роскошь» останавливается множество миллиардеров и знаменитостей. Вскоре я намекну одной-две из них, и ее репутация распространится по всему городу. Лишенная возможности трудоустройства, у нее не будет выбора: ей придется покинуть Лас-Вегас. Тогда я подделаю интернет-объявления, утверждая, что в моем городе арендная плата лучше. Возможно, я даже найду способ заставить ее мать рассказать Рэй правду о ее связи с этим местом.
Такая любопытная, хозяйственная девушка, как она, не сможет удержаться от изучения этой связи. И мне сейчас тоже интересно. Как далеко я могу отвести ее от образа хорошей девочки? Насколько плохой она может стать? Могу ли я манипулировать ею, чтобы она причиняла другим боль ради удовольствия? В глубине души она такая же убийца, как я?
Мы узнаем.
Глава 1
Рэй
Настоящее время
Я прищуриваюсь. Через потрескавшуюся парковку торгового центра и вверх по грязной подъездной дорожке, полуразрушенный двухэтажный дом смотрит вниз, как страж, охраняющий врата ада. Два окна на верхнем этаже напоминают квадратные, оценивающие глаза. Синяя облупившаяся краска похожа на слои татуированной кожи. Серая входная дверь напоминает гниющую плоть. Пустыня окружает внешний периметр парковки торгового центра, за исключением того единственного дома, как будто дому никогда не суждено было здесь появиться. Это шрам, который по-настоящему никогда не пройдет.
Дом Гэллоуэев.
Дом был построен в семидесятых годах и назван в честь первых жильцов, которые там жили, семьи из четырех человек, погибших в результате убийства-самоубийства. Я готова поспорить, что их смерти помогли моему отцу заключить сделку по дому … прежде чем он тоже умер внутри него.
Я завожу двигатель своей машины и еду через город, обратно в свою новую квартиру. Есть районы Пахрумпа, которые напоминают мне о любом месте в США. Места, которые кажутся подходящими для создания семьи. Места, которые сливаются с толпой, полные одинаковых коммерческих зданий, тех же сетевых ресторанов, тех же кирпичных школ и тех же старых добрых американцев, которые слоняются без дела, притворяясь, что ничего плохого случиться не может. Некоторые районы Пахрумпа показывают свое истинное лицо: старые казино, вывески, указывающие на кроличьи ранчо, игровые автоматы внутри продуктовых магазинов.
Все это обыденно.
Ковер в моей квартире в тон стенам — желчно-желтого цвета, а столешницы черные и поцарапанные. Кровать. Комод. Раскладной столик и такой же стул. Камеры наблюдения расположены в каждом углу гостиной, кухни и спальни, что пока является моим единственным контакт с этим пространством. Это не то же самое, что пентхаус в Вегасе, но он все равно мой.
Я проверяю запись с камеры наблюдения на своем ноутбуке. Там нет ничего интересного. Тем не менее, я продолжаю включать камеры. Человек может украсть у тебя самое важное, и если ты не будешь готова, ты никогда об этом не узнаешь.
Моя последняя связь — генеральный директор по огнестрельному оружию, который очень бережно относился к фамильному карманному пистолету своей семьи — была готова для меня. Меня засняли на камеру и уволили за попытку украсть у него пистолет. И в ту ночь моя мать сказала мне правду.
— Ты такая же, как он, — сказала моя мать.
Кто? — спросила я.
— В одну минуту мне кажется, что я знаю, кто ты, а в следующую — ты словно совершенно незнакомый человек, — прохрипела она. — Это не шутка, Рэйвен. Мир не в твоей власти. У твоего выбора есть последствия: разве ты этого не понимаешь? Ты обокрала реального человека.
— Я украла у многих людей, — фыркнула я. — Ты это знаешь. В нем нет ничего особенного.
— Господи Иисусе, Рэйвен, — закричала она. — Ты такая же, как Майкл.
— Кто, черт возьми, такой Майкл? — спросила я.
Она мгновение смотрела на меня, ее челюсть дрожала. «Твой отец», — прошептала она.
— У моего выбора есть последствия, — я громко смеюсь. — Какой выбор?
Я же не хотела, чтобы в моем свидетельстве о рождении было пустое место для имени моего отца. Я не выбирала, чтобы меня снимали на видео без моего ведома, и я не выбирала, чтобы меня уволили из «Роскоши», и я не выбирала, чтобы та печально известная ночь была ночью, когда моя мать наконец назвала мне имя моего отца. И я чертовски уверена, что не выбирала быть незаконнорожденным ребенком изменяющего мужа, который убил свою жену.
Я фыркаю, затем открываю интернет-браузер на своем ноутбуке и быстро ищу имя моего отца: Майкл Холл. На экране появляются ссылки на разные статьи. Я просмотрела их все, и большинство из них взяты из оригинальных газетных статей. Новой информации нет.
Разочарование закручивается внутри меня, пульсируя в висках. Я стискиваю зубы, затем внимательно изучаю каждое звено, думая о своей матери.
«Ты такая же, как Майкл», — сказала она. Как будто я родилась таким же плохим человеком, как он.
Точное знание того, насколько сильно моя мать закрывала глаза на правила, которые я нарушала, доказывает, что в истории моего отца есть нечто большее. Даже сейчас молчание о нашей биологической связи является доказательством этого. Она что-то скрывает.
Я закатываю глаза. Ты можешь трахнуть кого-нибудь. Отсоси его член. Позволь ему трахнуть тебя. Ты можешь напоить его и украсть его часы. Его запонки из белого золота. Даже их фамильный пистолет, если ты выглядишь как хорошая дочь. Но если тебя поймают, ты внезапно станешь отродьем дьявола.
С той ночи я была полна решимости доказать, что моя мать ошибалась. Показать ей и всему гребаному миру, что моего отца убили. Он не убивал себя. Он даже не убивал свою жену. Да, может, он и был жуликом, но не настолько плохим.