Мои веки трепещут; мне отчаянно хочется, чтобы его губы коснулись моих. Если в этом мире нет ничего другого — если я дочь матери, которая неохотно заявляет на меня права, и отца, убившего собственную жену, — тогда, возможно, просто возможно, я хочу испытать это насилие. Эту кровь.
— Да, — шепчу я.
Он отталкивает меня назад и направляется в конец комнаты.
Пустота окутывает меня. Я обхватываю себя руками. В чем, черт возьми, я только что призналась?
Свет мигает.
Мужчина лежит на земле, заклеив рот скотчем. Его кожа покраснела, как будто он занимался спортом. Его лицо настолько простое, что сливается со всеми другими лицами мира. И все же я почему-то его узнаю.
Его стон повис в воздухе, приглушенный липким кляпом. Моё сердце колотится, заглушая всё. Осознание появляется.
Парень с той ночи. Тот, кто не хотел меня шлепать, если только это не была моя задница. Мой недавний перепихон через приложение для знакомств. Как его звали?
Что он здесь делает?
Что это?
Что я здесь делаю?
Почему…
— Хрршф… — стонет перепихонщик.
Две руки в перчатках схватили меня за плечи сзади. Я вздрагиваю, выпрыгивая из кожи. Лицо в маске склоняется над моим плечом, его кожаная щека прижимается к моей. Его руки в перчатках прижали мои ладони между ног.
— Трахни себя, — шепчет Крейв.
Мой рот дрожит, пытаясь сопротивляться, но мои холодные пальцы скользят вниз по нижнему белью и прижимаются к половым губам.
— Что ты собираешься с ним делать? — я дышу.
— Я убью его, — говорит он. — И ты получишь от этого удовольствие.
Нет. Это не может быть правдой.
Это не кажется реальным.
— Он не убивал моего отца, — говорю я. — Он моего возраста. Он не мог…
— Я никогда не говорил, что он убил твоего отца, — говорит Крейв ровным и твердым голосом. — Я сказал, что убью его, и тебе это понравится. Если только… — Он ухмыляется, его губы кривятся на краях открытой молнии. — Если только ты не захочешь убить его сама.
Прежде чем я успеваю обработать его предложение, я отказываюсь. Нет. Нет. Нет. Это не я. Я не могу. Это неправильно.
Мои глаза бросаются вниз, ища что-то, и я вижу пуговицу на ремне моей сумки. Камера. Я записываю это. Я могу поступить правильно. Я могу передать запись в полицию.
Что скажут полицейские, когда посмотрят это? Скажут ли они, что мои реакции — это механизм выживания? Способ справиться?
Если я попытаюсь остановить его, Крейв убьет меня?
А если я посмотрю, Крейв…
Крейв поднимает болторезы с пола.
— Не надо, — шепчу я. Слово выходит хриплым. Неэффективно.
Я вообще пытаюсь?
— Успокойся, — смеется Крейв. — Пока не слишком возбуждайся.
Крейв становится на колени и освобождает руки мужчины от пут. Мужчина кряхтит и пытается ползти, ко мне приближается безногий призрак. Я кричу. Крейв наступает мужчине на голову, удерживая его на месте. Затем он наваливается всем своим весом на череп мужчины, раздавливая его.
Мужчина выглядит сильным, но двигается так, будто едва может функционировать. Крейв накачал этого человека наркотиками?
Крейв зажимает пальцы мужчины плоскогубцами.
Мужчина кричит, его крик приглушен клейкой лентой. Он машет руками. Крейв снова вкладывает пальцы в лезвия ножниц.
— Если ты будешь драться со мной, будет намного хуже, — говорит он.
Мужчина плачет в пол, но перестает двигаться. Крейв кривит губы. Он наслаждается всем этим, начиная с того, как мужчина извивается, и заканчивая силой, которую это ему дает. Сейчас он бог, играющий жизнью и смертью этого человека.
И я смотрю со страхом. В замешательстве. В полном и абсолютном восхищении.
Энергия кипит во мне. В то же время я парализована.
Я должна остановить Крейва. Этот человек не сделал ничего плохого.
Это месть Крейва? За то, что он видел, как я трахаюсь с другим мужчиной?
Почему я не могу двигаться?
Болторезы защелкиваются. Мучительный крик пронзает подвал, как пожарная сигнализация. Мои ногти впиваются в половые губы.
Плач мужчины прекращается.
Я чувствую это. Я мокрая.
Что со мной не так?
— Спаси его, — насмехается Крейв.
Он бросает нож на пол. Он останавливается у моих ног. Красная корка покрывает острый край лезвия, засохший после какого-то прошлого акта насилия. Я хриплю. В горле пересохло, пальцы вибрируют от адреналина.
— Будь героем, за которого себя выдаешь, — говорит Крейв. — Спаси этого невиновного человека и убей меня. О, малышка, — шепчет он, его голос пульсирует от похоти. — Обязательно убей меня. Потому что если ты этого не сделаешь, я приду за тобой и заставлю тебя пожалеть об этом.
Я не двигаюсь.
Я не могу.
Ты боишься, — рассуждает мой мозг. — Вот почему ты не можешь двигаться. Потому что Крейв убьет тебя, если ты сделаешь что-нибудь подобное. Ты не сможешь спасти этого человека. Ты можешь спасти только себя.
Эти причины – ложь. Крейв не убьет меня; Я знаю это. Не сейчас. Не так. Я знаю это всем своим существом, даже внизу живота.
Крейв откидывает голову назад, его смех разносится по подвалу. Затрудненное дыхание мужчины становится опасным. Член Крейва выпирает из штанов, эрекция очевидна. Он взволнован тем, что собирается убить этого человека, или потому, что знает, что я получаю удовольствие от убийства, как он и хочет?
— У тебя есть телефон, — говорит Крейв. — Позвони в полицию.
Всхлипы мужчины усиливаются. Мое тело легкое, свободно привязанное к земле, возбуждение бурлит в моих венах.
Это сюрприз Крейва. Он убивает кого-то, чтобы я могла посмотреть.
Он делает это для меня.
— Нет? — спрашивает Крейв.
Я понимаю, что качаю головой. Кончики моих пальцев яростно скользят по клитору, мое тело действует по собственному желанию. Я не могу удержаться от игры с самой собой.
— Тогда никакой полиции. Никакого спасения, — говорит Крейв. — Прости, DrummerBoy420. — Крейв наклоняется к своей жертве. — Думаю, я выбрал маленькую шлюшку, которая любит кровь так же, как и я.
— Нет, — говорю я, мой голос безумен. — Нет. Я делаю это, потому что…
Крейв снова щелкает болторезами, разрезая мужчине шею сзади. Завитки мышц и нервов вылезают наружу, розовая и красная лапша спагетти свисает на пол, обнажаются белые фрагменты позвоночника, словно открытый диспенсер Pez.
Моё сердце бьётся в ушах. Мне следует что-то сделать. Я должна помочь этому человеку. Я должна…
— Что, малышка? — спрашивает Крейв. — Ты слишком возбуждена, чтобы помочь ему?
Эти слова выводят меня из ступора. Я подбегаю, схватив мужчину за шею. Он теплый. Даже горячий. И кровь у него тоже теплая, как в спа. Мои колени промокли от жидкости, я поскальзываюсь, моя задница приземляется в лужу крови. Она пропитывает мое нижнее белье и согревает мои половые губы.
— Это то, что ты называешь его спасением? — шепчет Крейв.
Я хватаю мужчину за голову. Я пытаюсь снова его исправить. Собрать его обратно, как сломанную игрушку.
Но его уже никогда не исправить. Слишком поздно.
Крейв становится на колени рядом со мной и проводит рукой в перчатке по моей юбке. Он обхватывает мою киску, его пальцы в перчатках скользят по моим складкам так легко, что у меня болит все тело.