Моя сущность пылает желанием. Я представляю офицера Гейнса с маской на лице и перчатками на руках. Я стираю его акцент и заменяю его хриплым голосом, делая вид, что каждое слово исходит от Крейва.
Затем я чувствую запах мыла и тяжелого дешевого одеколона, и эта фантазия исчезает, уступая место реальности. Убогий, отвратительный мужчина заставляет меня лизать его задницу.
Тепло опускается до моей киски. Непреодолимое желание кончить. Двигать бедрами. Получать удовольствие и от этого. Дело не в полицейском из торгового центра. Речь идет о деградации. Речь идет о Крейве. Речь идет о напоминании о том, как Крейв овладевает мной…
Но это не Крейв.
Офицер Гейнс хватает меня за затылок, впиваюсь ртом в щелку его задницы, его волосатые ягодицы сминают меня, густые волосы царапают мое лицо. Мой язык высовывается наружу, касаясь бугорков кожи вокруг его сморщенной задницы, и он смеется.
— Боже, такая девушка, как ты, должно быть, голодна после всей этой пролитой крови, не так ли? Ешь, девочка, — шепчет он. — Боюсь, я не смогу отпустить тебя, пока твой язык не окажется глубоко в моей заднице.
Когда мои глаза касаются его кожи, все темно. Я извиваюсь на полу, хватаясь за бедра. Звезды мелькают перед моими глазами, когда я теряю кислород.
Я не могу этого сделать. Не с ним. Не сейчас.
Есть ли у меня выбор?
— Посадите его в тюрьму, — я думаю. — Пусть гниет в камере.
Этого не достаточно. Мне нужно больше. Больше насилия. Больше мести.
А чтобы получить больше, мне нужно выжить.
— Продолжай, — говорит офицер Гейнс. — Моя задница тебя не укусит. Кроме того, такой мерзкой сучке, как ты, это бы понравилось.
Дрожь пробегает по моей спине. Я закрываю глаза, представляя Крейва.
— Подыгрывай, — говорит мне в голове голос Крейва. — Тогда мы убьем его позже.
Я высовываю язык, скользя им по выступам его рельефной задницы. Соленая горечь на языке, вкус мыла и пота. Его естественный мускус витает в воздухе, и он стонет, как зверь. Моё тело покрывается мурашками.
— Вот и все, — говорит он. — Ешь мою задницу, как хорошая малышка.
Трение его руки о член входит в ритм, воодушевляя меня, и я высовываю язык еще дальше. Если ему понравится то, что я делаю, он кончит, и все будет кончено. Я облизываю эти кольца мышц изнутри, его задница сжимает мой язык, его тело напрягается, когда он получает удовольствие от того, что использует меня. Я сжимаю руку, и это приятно, и мне все равно, потому что я делаю это ради выживания.
— Вам бы этого хотелось, не так ли? Лизать задницу незнакомцу, — сказал Крейв. — Умоляй меня об этом.
Как бы я ни пыталась это отрицать, какая-то испорченная часть меня наслаждается этим. Мне нравится знать, что мужчина может хотеть меня так сильно, что заставляет меня подчиниться. Я чувствую себя сильной, как будто могу контролировать его, даже когда он меня уничтожает.
Я отомщу позже. Прямо сейчас мне нужно сдаться.
— Ты грязная, маленькая шлюха, — бормочет полицейский из торгового центра. Он отрывает задницу от моего лица, и я задыхаюсь. Его член вздут с фиолетовыми венами, мозоли, похожие на поцарапанные прыщики, покрывают его член. Это самый уродливый пенис, который я когда-либо видела, и все же я все еще хочу, чтобы он был внутри меня. Мне нужно избавиться от него так же сильно, как и от любого мужчины, с которым я была, может быть, даже больше, чем от Крейва.
— Это выживание. Чистое выживание, — вру я себе.
— Ты насильник, — рычу я.
— Тогда почему ты трогаешь себя? — он спрашивает. Мои щеки краснеют. Я тру клитор ладонью, практически извиваясь на полу. Я отдергиваю руки, и он смеется. — Что-то мне подсказывает, что ты бы съела мою задницу, даже если бы я не шантажировал тебя. Такая маленькая шлюха, как ты, берет все, что может, не так ли?
— Черт возьми…
Прежде чем я успеваю закончить свои слова, он снова садится мне на лицо, на этот раз оказывая на меня большее давление, придавливая меня. Мои руки снова трут мою киску так сильно, что все мое тело воспламеняется.
Меня не волнует, если это неправильно; это так чертовски приятно, когда тебя используют.
— Тебе есть что сказать? — он смеется. Он поднимается. — Продолжай. Скажи мне, что ты чувствуешь.
— Пошел ты и твоя грязная задница, — задыхаюсь я.
— Грязная шлюха. — Он наклоняется и хлопает меня по груди. — А теперь заткнись накуй и съешь мою задницу.
И я делаю. Боже, мне не хочется, чтобы это нравилось, но мне нравится. Неважно, что он отвратительный или что я его так ненавижу, что хочу его убить. Он берет от меня то, что хочет. Он не дает мне возможности подумать о том, чего я хочу. Я так привыкла все контролировать, всегда использую мужчин для того, чего хочу, но с Крейвом и этим полицейским из торгового центра — этим отвратительным, куском дерьма человеком — у меня нет выбора. Прямо сейчас он настолько возбужден, что ему плевать на последствия. Я бессильна, и он собирается взять меня под полный контроль. Я под его чарами, и он сделает со мной все, что захочет.
И самое худшее то, что он знает, что мне это нравится.
— Высунь язык, — рявкает он.
Я стону, высовывая язык, проникая внутрь этих колец мышц, пока едва могу дышать. Его гладкая задница обнимает мой язык, и он прижимает меня к стене, прижимаясь ко мне, как будто я игрушка, которую он использует, а не человек. А может быть, я игрушка. Может быть, мне так нравится. В глазах у меня темнеет, и когда он переворачивается, заталкивая свой комковатый член мне в горло, я гримасничаю, все еще страдая от Крейва. Офицер Гейнс стонет, как животное, и я терплю все это, позволяя его сперме стечь мне в горло.
Его член дергается в последний раз, и он вырывается. Бугорки на его члене трутся о мои губы.
— Ну, это было не так уж сложно, не так ли? — он спрашивает.
Я вытираю губы тыльной стороной ладони, пристально глядя на него, но не вижу полицейского. Я вижу его смерть. Я представляю, как Крейв разрывает его на куски, конечность за конечностью, пока от подражателя полицейского не останется ничего, кроме туловища с головой.
— Ты мертвец, чертов ублюдок, — бормочу я.
— Это так?
Полицейский торгового центра понимающе улыбается, как будто в наших костях живет взаимная ненависть. Меня охватывает озноб. Он застегивает молнию на штанах и кладет пистолет обратно в кобуру.
— В конце концов мы все умрем, не так ли? — он подмигивает. — Но ты называешь меня ублюдком? Что-то мне подсказывает, что твой папочка тоже тебя не хотел.
Я вижу красный. Мое тело охватывает желание схватить его пистолет и убить его самой. Прямо сейчас, черт возьми.
— Однажды ты умрешь, — шепчу я. — И я собираюсь насладиться этим.
— О, дорогая, — он ухмыляется, как шакал. — Надеюсь, ты это сделаешь.
Он оставляет меня там, в гостиной.
Внутри меня кипит гнев. Я не двигаюсь.
Двигатель автомобиля включается и урчит. Должно быть, он перепарковывается.
Такого человека, как офицер Гейнс, нельзя ставить на руководящую должность, даже если он всего лишь начальник службы безопасности в торговом центре. Ему это не сойдет с рук, и если я скажу Неду, он не сделает этого. Нед его уволит, и мы вместе пойдем в полицию. Это может занять годы, но в конце концов офицер Гейнс попадет в тюрьму, особенно если я составлю протокол об изнасиловании прямо сейчас.