— Что? — рычу я.
— А ты, Родерик? Ты хочешь закончить как твоя мать? Твоя настоящая мать?
— Конечно, нет.
— Она отвратительна, не так ли? — черноволосая женщина снова опускает подбородок, а миссис Галлоуэй поднимает нос. — Как бы плохо ни было, с нами тебе все равно лучше, чем с ней, — она щелкает языком. — Ты должен быть за это благодарен.
Миссис Гэллоуэй провожает меня обратно через тюрьму, положив руку мне на плечо, как будто она хочет показать заключенным и охранникам, что она защитит меня. Это просто для галочки. Эта сука заботится только о своем драгоценном маленьком Гейдже.
Пока мы едем, фургон молчит. Какое-то время мы единственная машина на шоссе. Я фантазирую о том, как убить миссис Галлоуэй — обезглавливание, сожжение заживо, огнестрельное ранение в шею — и мну в руках обертку от крекера. Ее раздражает, когда я не сижу на месте, а мне нравится действовать ей на нервы. Ее реакции всегда заряжают меня энергией.
— Тебе следовало бы быть более благодарным, — повторяет миссис Галлоуэй. — Я спасла тебя от бедной жизни. Если бы не я, ты бы уже был наркоманом.
Я тупо смотрю на нее, а затем смеюсь. Я так смеюсь, что задыхаюсь от собственной слюны.
— Что? — она спрашивает. — Что смешного?
— Ты не хотела меня спасать, — говорю я. — Тебе просто понравилась идея стать спасителем.
Она смотрит на меня, когда едет вперед. Если я ее достаточно спровоцирую, мы можем попасть в аварию. Мы можем даже умереть. Это увлекательно.
— Ты, неблагодарный маленький…
— Посмотри на себя в зеркало, тупая сволочь! — кричу я от удовольствия. — Ты не можешь спасти такого, как я. Ты сделала меня таким.
Тормоза визжат. Автомобиль кренится вперед.
Миссис Гэллоуэй бьет меня по лицу. Удар эхом раздается в фургоне.
Передо мной мелькают звезды.
— Ты таким родился, — говорит она низким и расчетливым голосом. — Не заблуждайся, маленький мальчик. Ты происходишь из длинной череды отбросов, и таким ты всегда будешь.
Я скалю на нее зубы. Мы оба пристально смотрим друг на друга, внутри нас вспыхивает ярость.
Я никогда не просил стать ее приемным сыном, и все же она обращается со мной так, будто я ее ноша. Посторонний. Монстр, которого ей приходится держать в клетке.
Однажды я разорву ее в клочья.
— Назови меня этим именем еще раз, и я позабочусь, чтобы ты пожалел об этом, — говорит она тихим голосом. Она снова поворачивается к рулю и приводит машину в движение.
Когда мы подходим к дому, она заставляет меня идти перед ней. На кухне она открывает дверь в подвал.
Нож для масла находится возле стены. Мне просто нужно, чтобы она была рядом.
— Спустись со мной, — говорю я своим самым хриплым и грустным голосом. — Пожалуйста, миссис Галлоуэй. Я не хочу быть один…
Она открывает дверь и пинает меня по ноге. Я падаю на четвереньки. Дверь захлопывается. Ключ проворачивается в замке.
Ее тень движется через отверстие в нижней части двери.
Я некоторое время остаюсь на лестничной площадке. Мои внутренности вибрируют от разочарования.
Мне нужно сохранять спокойствие. Быть хорошим. Перестать придумывать ей оправдания, чтобы удерживать меня здесь. Мне нужно подыгрывать и быть тем сыном, которого она хочет.
Хотя это сложно.
Крыса бегает по цементу; его шаги мягкие, как дождь. Их так много в подвале, но она винит меня в испорченных электрических шнурах. Всегда меня. Я проблема, которую ей нужно решить.
Мне нужно ее исправить.
Я медленно спускаюсь по лестнице, чтобы не потревожить крыс. Когда они думают, что я один из них, они забывают меня. Игнорируй меня. Так их ловить веселее.
Мне нужно сделать то же самое с миссис Гэллоуэй. Заставь ее думать, что я послушный и любящий сын. Таким образом, она не подозревает, что будет дальше.
Я провожу рукой по полу и хватаю нож для масла. Лезвие царапает мою ладонь, но даже не режет меня. Это не повредит миссис Галлоуэй.
Но топор подойдет.

Возраст 15 лет
На заднем дворе миссис Галлоуэй смотрит в пустыню. Я мою посуду в кухонной раковине, как она мне велела. Таким образом, я могу наблюдать за ней из окна.
Мы одни. Мистер Гэллоуэй и Гейдж покупают новую форму. Гейдж продолжает расти. Он высокий, как миссис Галлоуэй. Несмотря на то, что я уже некоторое время веду себя хорошо, мою одежду по-прежнему забирают из школьной корзины для находок.
Маленький лом торчит из моего заднего кармана, как второй позвоночник. Топор уже снаружи. Я проверяю глушитель на своем пистолете. Забавно, сколько можно купить в хозяйственном магазине, не моргнув глазом кассира. Топор. Лом. Болторезы. Пистолет оказался сложнее, но это было ожидаемо. Тот же продавец оружия дал мне скидку и на охотничий нож.
Я готов.
Пробравшись через заднюю дверь, я ползу вперед, осторожно ступая, используя то же распределение веса, что и с крысами. Ты молчишь, а они держатся особняком, как и миссис Гэллоуэй. Она — зараза, болезнь, которая гниет внутри меня. Болезнь, которая загрязняет все вокруг.
Я уже близко — достаточно близко, чтобы чувствовать запах ее духов.
Под моей ногой хрустит камень.
Миссис Гэллоуэй поворачивает голову.
Я бью ее ломом по затылку. Она падает на землю, сокрушительный удар ее тела напоминает падение подростка с лестницы в подвал.
Я тащу ее за волосы, поднося к гигантскому камню. Оно плоское и коричневое, бельмо на глазу, о котором она никогда не могла заставить мистера Гэллоуэя позаботиться. Когда мы были маленькими, мы с Гейджем играли на нем с нашими игрушечными солдатиками. Сбивая с ног каждого из них. Убей солдат. По одному.
Подхватив ее за спину платья, я положил ее на камень, грудью вниз, головой набок. Она как будто на плахе палача из средневековья.
Нет ни судьи, ни толпы, которые могли бы подбодрить меня и сказать, что я поступаю правильно, избавляясь от такого ничтожества, как она. Однако речь никогда не шла о справедливости.
Это о том, как сбылась моя детская мечта.
Это чисто для меня.
Охотничий нож скользит по ее шее, и в поле зрения появляются усики мышц и пищевода. Нервы и сосуды выплескиваются, как влажный собачий корм. Нож скользит взад и вперед, как качели, и мои мысли возвращаются к ее словам: Ты родился таким.
Может ли ребенок родиться с гневом в сердце? Или это результат отлучения от биологической матери? Являюсь ли я следствием того, что меня усыновила женщина, которая никогда меня не хотела?
Хотя эти вопросы бессмысленны. Ответы не помешают мне убить эту суку.
Нож останавливается, застряв в позвоночнике. Кости окрашены в розовый цвет от крови.
Теперь топор будет более практичным.
По грязи грохочет машина. Двигатель глохнет. Хлопает дверь. Я достаю пистолет из кобуры, готовый к ним.
— Милая? — кричит мистер Галлоуэй. — Ты все еще на заднем дворе? У этого парня твои гены. Он сорняк.
— Нам пришлось увеличить размер в три раза, — добавляет Гейдж.
Задняя дверь открывается. Двое из них замирают.
Кровь покрывает меня.
Гейдж убегает и исчезает в доме.
— Родерик? — кричит мистер Галлоуэй. — Какого черта ты…
Я стреляю мистеру Галлоуэю в бедро. Он падает, его колени ударяются о землю, как деревянная доска, ломающаяся пополам.