Моя девочка (ЛП)

— Ах! — он воет, затем ползет к нам. Он пытается спасти свою суку-жену?

— Милая, — говорит он почти обезглавленному трупу. — Не уходи. Я приведу его, ладно?

Я стреляю ему еще раз, на этот раз в правое плечо. Он падает назад. Мой член пульсирует, и я хватаю топор с задней стороны дома.

— Пожалуйста, Родерик, — хрипит мистер Галлоуэй. — Тебе не обязательно это делать. Мы не пойдем в полицию. Мы…

Достаточно одного сильного удара по ее позвоночнику, и остальная часть головы полностью отлетает. Масса падает на землю, как шар для боулинга.

Мистер Галлоуэй скулит, как жалкая собака. Мое сердце бьется еще быстрее. Он знает, что теперь все кончено.

Я смотрю на него свысока, как будто он погиб на дороге.

— Родди, — шепчет он. — Как ты мог?

Я вложил пистолет ему в руку. Он настолько слаб, что едва может удержать его. Меня охватывает чувство непобедимости, как будто я расту в размерах. Мистер Гэллоуэй всегда был выше, крупнее и сильнее меня, но никогда не мог встать и защитить меня от своей жены. А теперь я словно гигант по сравнению с ним. Я никогда не мечтал убить его, но теперь, когда это неизбежно, я хочу дать ему шанс избавиться от меня. Я не боюсь смерти.

Я поднимаю пустые руки.

— Сделай это, — говорю я. — Убей меня.

— Она была твоей матерью, — задыхается он.

Я позволил рукам упасть в стороны. Думаю, праведная смерть мне не грозит.

— Она не была матерью, — говорю я.

Я наклоняюсь. Я прижимаю его руку и пистолет к виску. Он моргает, глядя на меня, жизнь утекает из его глаз.

— Они разберутся, — говорит он. — Они узнают, что это сделал ты.

Я улыбаюсь.

— Мне все равно.

Я нажимаю на курок.

Его тело обмякает. На меня проливается еще больше крови.

Я осматриваю местность. Гейдж где-то здесь.

Когда я проверяю дом, мои кровавые следы оставляют за собой след. Гейджа нет ни в его спальне, ни в чулане, ни даже в спальне мистера и миссис Гэллоуэй наверху. Должно быть, он находится именно там, где, по его мнению, я не буду проверять: в подвале.

Даже в десять лет Гейдж боится подвала. Его никогда там не запирали, и все же он знает возможности. Неизвестное всегда страшнее реальности.

Крысы молчат, прячась от Гейджа. Я выключаю свет, давая глазам привыкнуть к темному подвалу.

Его тень притаилась в углу. Прячась вот так, я вижу внутри него ребенка. Маленький ребенок, который смотрел на меня снизу вверх.

Теперь он знает лучше. Миссис Галлоуэй позаботилась об этом.

— Выходи, Гейдж, — напеваю я.

Он наклоняется вперед, врезаясь в меня. Сила выбивает воздух из моих легких. Я ошеломлен, но не настолько, чтобы позволить ему сбежать. Я борюсь с ним, пока не оказываюсь сверху, и бью его головой о цемент. Он замирает.

В конце концов, его веки открываются.

— Мне очень жаль, — шепчет он. Слезы наполняют его глаза. Вероятно, он говорит правду. Но чего ему жаль? Сожалеет ли он, что никогда не пытался использовать свой статус любимчика, чтобы защитить меня? — Родди, мне очень жаль. Я…

— Извини — это слово, а слова не могут спасти тебя.

— Я не такой, — говорю я.

Я стреляю ему в лоб.

Я пока оставляю миссис Галлоуэй возле камня. Затем я тащу мистера Галлоуэя в подвал, оставляя его и Гейджа кучей. Зачистка кровавых следов занимает целую вечность.

Дом никто не проверяет. Глушитель, должно быть, справился со своей задачей. Наш дом находится на окраине города. Начнем с того, что вряд ли кто-то пойдет по этому пути. Мне в этом плане повезло.

Я переодеваюсь в один из лучших нарядов, а затем иду в город, ожидая, пока мой двойник выйдет из игрового зала. Мальчик направляется к своей машине.

— Эй, — говорю я.

Он машет рукой.

— Как дела?

— Ты куришь, да? — я спрашиваю. — Меня нужно подвезти. Я дам тебе немного травки.

Его глаза осматривают улицу, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Где ты живешь?

— Северная сторона, — говорю я.

Он машет рукой своей машине.

— Что это за травка?

Его машина ползает по городу. Он говорит что-то об одной школьной девчонке — какой-то суке, которую он приглашает на футбольный матч или что-то в этом роде, — и я делаю вид, будто знаю, кто она такая.

Его машина въезжает на подъездную дорожку, прямо рядом с машиной мистера Галлоуэя. Новая форма Гейджа все еще находится сзади.

Я колеблюсь на пассажирском сиденье.

— Это твой дом? — он спрашивает.

— Тебе стоит зайти, — говорю я. — Мне нужно ее упаковать. Это займет некоторое время.

— Упаковать? — он спрашивает. — Она такая свежая?

— Это хорошее дерьмо. Ты можешь отдать ее… как ее зовут?

— Стефани.

— Верно, — я ухмыляюсь. — Это поднимет ей настроение после игры.

Он усмехается.

— Ладно. Тут ты меня подловил.

Он следует за мной внутрь. Мои уши пульсируют. Я открываю дверь подвала, затем отхожу в сторону.

— Это там, — говорю я. — Заходи первым.

Как только он оказывается передо мной, я бью его по коленям сзади. Он падает с лестницы, как баскетбольный мяч. Его стон раздается эхом.

Я закрываю за нами дверь.

— Ты в порядке? — спрашиваю.

— Ты мудак, — кашляет он. — Ты, черт возьми, толкнул меня!

Я хватаю пистолет из-за лестницы и держу его вверх. Мой взгляд сосредоточен на его форме. Я вижу его голову. Я уже близко. Достаточно близко, чтобы я не мог промахнуться.

— Это был несчастный случай, — говорю я. Ведь его смерть является для этого случайной необходимостью.

Я стреляю из пистолета. Он падает.

Я включаю свет. Отец, десятилетний мальчик и черноволосый подросток. Мне бы хотелось освоить некоторые из техник, о которых я мечтал на протяжении многих лет. Но инсценировка собственной смерти не оставляет много времени для удовольствия или исследования, и мне нужно сосредоточиться на своем плане.

Миссис Галлоуэй ждет на заднем дворе, положив голову на землю. Это было единственное убийство, которого я действительно хотел: месть и амбиции, совмещенные в одной славной смерти. Остальные были чисто для выживания.

Я оттягиваю тело мистера Галлоуэя в сторону, прижимая его к одной из опорных балок. Затем я положил пистолет ему на колени, засунув под него руку, как будто он убил себя. Я пишу записку о том, что я неудачник и заслуживаю пули за каждого, кого он подвел. Для эффекта я даже мажу бумагу его кровью. Я обливаю два молодых тела жидкостью для зажигалок. По сгоревшим дотла телам, копы не смогут сказать, кто есть кто. Мой двойник исчезнет, как и многие дети нашего возраста.

А я, Родерик Галлоуэй? Он сгорит дотла. Еще один Гэллоуэй, у которого трагический конец.

Я прячусь за большим кактусом на заднем дворе. Дым поднимается вверх, просачиваясь через дом, машина замедляет ход, а затем уезжает. Через несколько минут приезжает пожарная машина. Потом полиция. Сирены воют по пустыне.

Никто не смотрит в мою сторону. Будто я уже исчез.

Из дома выходят носилки с телом, накрытым брезентом. Группа людей вокруг дома пытается разобраться в семейном убийстве-самоубийстве. Они бегают, как животные, в поисках ответов, в их глазах слезы и паника, они знают, что не застрахованы от такой трагедии; они могут быть следующими. Я сжимаю свой член сильнее, наслаждаясь этой силой. Я сделал это. Я тот, кто все контролирует. Тот, кто наконец убил суку и ее последователей. Я создал этот хаос.