— Как? Я… — шепчет она. — Я не… Почему ты…
— Почему нет?
Мы смотрим друг на друга. Замешательство настолько ощутимо на ее лице, что я чувствую его вкус. Горько-кисло, как будто ты откусываешь торт и понимаешь, что у тебя аллергия на основной ингредиент. Наблюдать за тем, как она обрабатывает информацию, все равно, что перекачивать энергию прямо в мои вены.
— Ты заставил меня лизать твою задницу, — говорит она. — Ты меня изнасиловал.
— Я тебя тоже изнасиловал в этой маске, но было нормально, когда ты думала, что я какой-то сексуальный линчеватель в маске, не так ли, малышка? — спрашиваю я. — Тебе понравилось. Ты наслаждалась каждой чертовой секундой этого. Ты даже сказала, что хочешь съесть мою задницу. Ты, черт возьми, умоляла об этом.
Все ее тело рассыпается в клубок судорожных вибраций. Я прислоняюсь к стене и смотрю на нее с легким весельем.
Забавно, как мы прячемся от собственной правды. Рэй нужна была маска, чтобы притвориться, будто можно трахать такого мужчину, как я, потому что, по крайней мере, под кожей она могла притвориться, что я отъявленный убийца. Мужчина, который защитит ее, даже когда все пойдет под откос.
Я тоже лгал себе. Я сказал себе, что я не убийца. Я просто убил свою приемную семью, потому что меня заставили это сделать. Это был единственный способ выжить.
Теперь я знаю лучше.
— Ты монстр, — заикается Рэй. Она поднимается на ноги, затем пятится от меня. — Ты использовал свое положение охранника, чтобы загнать меня в угол. Чтобы защитить этот дом. Это… это место, где ты убивал людей!
— Если я правильно помню, тебе нравится, что я убиваю людей, — я посмеиваюсь, а затем имитирую ее девчачий голосок: — Мне просто нужен кто-то, кто увидит меня такой, какая я есть, даже если ты убил моего папу.
— Ты мне противен, — выплевывает она.
С этими словами – этими тремя маленькими словами – я вернулся к тому девятилетнему мальчику, в сердце которого растет ненависть, зная, что, как бы я ни старался, меня никогда не будет достаточно для миссис Гэллоуэй. Я всегда был крысой, прячущейся в подвале. Больной вредитель. Вредитель, от которого ей нужно было избавиться.
Но когда дело доходит до нас, у Рэй нет гребаного выбора.
Я бросаюсь вперед, хватая ее за волосы. Она царапает меня, царапая лицо. Я хлещу ее, как тряпичную куклу.
— Отстань от меня! Ты отвратительный урод!
Я тащу ее в душевую кабину. Включаю ее. Она скулит, затем булькает коричневой жидкостью, прежде чем очиститься. Я заталкиваю ее внутрь.
— Отвратительный урод, — бормочу я. — Мне нравится это.
— Ты…
Я хватаю ее за шею, погружаю лицо под воду и наблюдаю, как она борется, пока вода наполняет ее легкие. Она яростно бьется, как мустанг на родео, отчаянно нуждающийся в побеге. Но я сильнее. Умнее. Больше. Независимо от того, насколько мы похожи, я всегда буду ее подавлять.
Я держу ее там, она изо всех сил пытается бороться под водой. Смотрю, как она это принимает. Видя, как сильно ее разрушает знание правды. Ее мужчина в маске, ее убийца, мальчик-спаситель ее мечты — не что иное, как отвратительный урод из торгового центра, которого она ненавидит.
Я.
Она захлебывается водой, ее мокрые волосы прилипают к лицу. Ее рыжие волосы прилипают к щекам, словно струйки темной крови. Я даю ей возможность дышать, засовываю руку ей между ног и трусь о ее влагалище.
— Посмотри на себя, — рычу я. — Насквозь мокрая. Тебя снова насилует твой нелюбимый охранник.
— Это остатки того времени, когда я еще не знала, что это ты, — шипит она.
— Чушь собачья.
Я опускаю ее задницу, позволяя ей упасть. Она забивается в угол комнаты, практически ползет к выходу. Я хватаю маску и топаю по цементному полу, затем вытираю ее между ее ног, вытирая ее киску потертой кожей. Она рычит на меня зубами.
— Какого черта ты делаешь? — она кричит.
Я расстегиваю штаны, начиная новый эксперимент. Ее глаза тускнеют, когда она смотрит на мой член. Как бы она ни хотела это отрицать, эта сука чертовски одержима моим членом.
— Я тебе противен, — говорю я. — Правда, малышка?
— Я тебя ненавижу.
Я хватаю ее за горло и душу, пока ее глаза не вылезут из орбит. Я возвращаю ее в работающий душ. Вода бьет в цемент, как ливень.
— Ты не ненавидишь меня, — говорю я. — Нет, малышка, ты, черт возьми, боготворишь меня. Ты знаешь, что я единственный, кто тебя понимает. Я единственный, кто когда-либо увидит тебя настоящую. Я надел кожаную маску, но ты носишь ее каждый чертов день, не так ли, Рэй? Хорошая малышка, которая не может сделать ничего плохого. Кто мечтает убивать, трахаться, воровать и не считает никого равным. Но я вижу тебя, Рэй. Я заглядываю в твой испорченный маленький мозг и знаю все. Я знаю, какая ты кровожадная. Я знаю, как сильно ты кончаешь, когда я использую тебя именно так, как хочу.
Я погружаю нас обоих под воду, а затем засовываю свой член в ее киску. Она пристально смотрит на меня, но это не мешает ей обхватить меня ногами и приблизить к себе. Вода льется мне на спину, брызгая ей на лицо.
— Пошел ты! — она кричит.
— Ты и я? Мы созданы из одного теста, малышка, но есть одна большая разница, которую тебе нужно запомнить на всю оставшуюся короткую жизнь, — я скалю зубы, злобно вонзаясь в ее пизду. — Я всегда буду иметь над тобой власть. Неважно, кто я — Крейвен Гейнс, или Майкл Холл, или какой-нибудь тупой убийца в маске по имени Крейв. Ты создана для меня. От меня. Со мной. И я всегда буду владеть тобой.
Она плюет мне в лицо. Я сжимаю челюсть. Я отвожу бедра назад, убирая член, и ее глаза опускаются, нахмурившись, она сжимает губы. Я срываю перчатки и засовываю палец в ее влагалище. Я легко вхожу, ее жидкость хлещет, как кровь, хлынувшая на мою ладонь.
— Ой, смотри, — бормочу я с сарказмом. — Откуда я знаю? Эта сука мокрая, как я и думал.
Она дрожит, ее тело приближается к вершине, и я опускаю ее вниз, пока ее лицо не оказывается прямо под водой. Она корчится, но я прижимаю ее, заставляя принять это и утонуть, пока я трахаю пальцем ее измученную киску . Она сильно кашляет, и я оттягиваю ее в сторону, позволяя ей восстановить дыхание.
Я вытаскиваю пальцы и засовываю свой член обратно в нее.
— Я говорил себе, что убью тебя, но ты здесь, — огрызаюсь я. Ее глаза слезятся, губы приоткрываются, а киска сжимается вокруг моего члена. — Мне следовало убить тебя, черт возьми, давным-давно, а тебе нравится, что я до сих пор этого не сделал. Тебе нравится, что я сохранил тебе жизнь. Ты думаешь, это дает тебе власть надо мной, — рычу я. — Только если ты будешь меня развлекать, маленькая шлюшка. Только если ты мне не наскучишь.
Я снова вхожу в нее, и она бьется в конвульсиях от облегчения от мучительного удовольствия, достигая последней вершины. Все ее тело рушится от потребности и возбуждения.
Я вытаскиваю, затем выключаю воду.
Из крана тихо капает, этот звук я хорошо помню. Мы оба мокрые.
У нее перехватывает дыхание.
— Ты злишься не потому, что это я, — говорю я. — Ты злишься, потому что знаешь, что я прав. Мы одинаковые, Рэй, и так было всегда.
Она щурится на меня. Не двигается.
Я поднимаюсь по лестнице.
На стоянке я подумываю вернуться и убить ее. Но это было бы слишком легко. Я также мог бы заковать ее в цепь и промыть ей мозги старым добрым способом, заставив ее принять то, кем мы являемся. Ни один из этих вариантов не столь заманчив, как новый вызов, стоящий перед нами прямо сейчас.