Мне нужно закрыть дверь, заколотить на все замки.
Нужно притвориться, что в доме никого нет.
Нужно открыть дверь и от всей души отдубасить того, кто находится за дверью.
Не могу принять верное решение, а он, тот, кто взбаламутил все мое состояние, медленно засовывает руку в карман своего дорогого, стильного черного пальто и достает телефон, нажимая на звонок. Прикладывает телефон к уху и слушает гудки.
Через секунду мой сотовый разражается резким гудком.
Я так сильно пугаюсь, что отшатываюсь от двери, будто бы понимая, что он чувствует мое присутствие.
Трубку не беру. И так знаю, что там написано на входящем: «Чертов бывший».
Глава 8
*Саша*
Давай же, Вика!
Открывай!
От того, чтобы не попытаться выбить эту проклятую дверь прямо сейчас, меня удерживает чувство, что она стоит по ту сторону и просто не хочет мне открывать. Наверняка сразу поняла, кто пришел.
Показывает гонор?
Вика слишком сильно ненавидит меня, как и я её. Вспоминаю нашу встречу через пару недель после родов: Вика вломилась ко мне в офис и набросилась на меня.
— Трус! Какой же ты трус! Ненавижу! Ненавижу тебя! — рыдала Вика и кашляла, захлёбываясь слезами. — Как ты мог бросить своего ребенка? Почему сбежал, оставив нас одних? Тебя так сильно напугала ответственность за ребёнка-инвалида?
— Тебе, правда, интересно, что меня напугало? Я не хотел закатывать скандал, потому что тогда ты только рассказала мне о своей беременности, но я все знаю о твоих похождениях! — оторвав руки, которые смели прикасаться к другим мужчинам, от себя, я легонько толкнул Вику назад.
— Понимаешь, что это значит, Вика? Я знаю всё о твоих изменах, и о том, что эта дочь не моя. Хочешь сказать что-то в свое оправдание?
— Я не изменяла тебе. Саша, очнись! Ты в своем уме? Варя твоя дочь! — опешила от неожиданности бывшая.
— Нет! Не моя! Я хотел верить в это, Вика. До последнего верил. Я ждал её рождения и сделал тест. Как ты смеешь врать, глядя мне в глаза? Что я сделал не так, Вика? Я любил тебя, даже не подозревая, что ты можешь оказаться такой грязной подстилкой.
Хлёсткая пощёчина оглушила. Физическая боль оказалась ничем по сравнению с душевной, с той, которая терзала меня на части. Вика ещё раз посмотрела мне в глаза, но на этот раз в её взгляде билось не отчаяние, а ненависть. Она развернулась и ушла.
Я снова стучу в проклятую дверь, избавившись от дурмана нахлынувших воспоминаний. Она не отвечает на телефон, не открывает, но я чувствую, что она избегает меня. Мне только нужно убедиться, что она жива, что дышит.
Слышу столь желанный скрежет замочной скважины, но открывается совсем не та дверь. Старушка выглядывает из ближайшей квартиры и смотрит на меня.
— Совсем уже стыд потеряли! Говорила я, что шалава эта нам покоя не даст. Заселилась тут малолетка с дитём недоразвитым.
— Бабка, скройся, если сама не хочешь стать недоразвитой! — рычу я, взбешённый столь хамским поведением женщины.
Старуха начинает ойкать, слать меня к какой-то матери, но спешно закрывает дверь.
— Вика, я знаю, ты слышишь меня. Если не откроешь, я выломаю дверь…
Последнее действует безотказно: бывшая сдаётся. Она открывает, но не спешит пропускать меня в квартиру.
— Что ты здесь делаешь? Я тебя не приглашала! — бормочет Вика хрипловатым голосом, а я понимаю, что её состояние оставляет желать лучшего.
Беру её за плечи и двигаю в сторонку, а она обмякает в моих руках, как тряпичная кукла и даже не сопротивляется. Вижу, что хочет, но у неё нет на это сил. Глаза бывшей заплаканные, а губы и нос слегка распухли, вероятно часто вытирала их платочком.
— Ты вся горишь! Лекарства есть? — спрашиваю я, пристально глядя на бывшую.
— Катись к дьяволу, Саша. Ты сделал больше, чем мог. Пришёл посмотреть на последние попытки мышки выбраться из мышеловки? Так вот не дождёшься! Я выкарабкаюсь! Всегда выбиралась из поганого болота и на этот раз выползу.
— Мама, с кем ты говоришь? — доносится тонкий голосок, следом за которым я слышу детский кашель.
— Ни с кем, милая. Я сейчас приду, намешаю тебе чай с малиной и приду!