Пролог
— Тебя отпустят только в двух случаях. — Девушка прищурилась, сладко улыбнувшись. — Первый: твоя госпожа сама решит тебя отпустить, зачем-то оформит документы — и всё, ты свободен. Но богачи тратят на нашу покупку огромные суммы денег, мы — рабы. Кто добровольно выкинет кучу средств? Кто решит отказаться от идеального раба? И второй: твоя госпожа умирает. — Она хитро подмигнула мужчине.
— Это невозможно. — Мужчина прикрыл глаза. — У неё всё в порядке со здоровьем.
— Так сделай так, чтобы было не в порядке. — Послышался тяжёлый вздох.
— И это тоже невозможно. — Он раздражённо лязгнул зубами. — В моей голове — чип коррекции поведения. Я не смогу даже подойти к ней с ножом, не то что что-то сделать. Мало того, если кто-то на неё нападёт, я буду рефлексивно её защищать. Это моя «программа». Я на неё не подписывался, но это моя программа. Пока этот крошечный кусок металла не вынут у меня из черепа.
— Так и не надо подходить к ней с ножом. — Взгляд становился серьёзным. — Тебе не нужно убивать её в прямом смысле, ты можешь просто… ей помочь. Чип же не запрещает насыпать ей в еду бутылочных осколков, например?
— Я не знаю.
— Или, скажем, чип не запрещает класть гирю на дверь комнаты, в которую она любит заходить? А она может, между прочим, «совершенно случайно» проломить себе череп. Пойми, твоя задача — не вредить ей прямо. Твоя задача — помочь ей… отойти в мир иной. И тогда ты будешь свободен. Тогда весь свет у твоих ног.
Молодой человек задумался. Иногда он едва заметно ухмылялся, иногда качал головой.
— Только не говори, что тебе её жалко. — Девушка закатила глаза. — Она живёт, наверное, лет сто уже, ни один раб столько не живёт. Пожила — и хватит. Старуха под личиной молодой девочки.
— Нет, мне не жаль. — Лицо исказила жуткая улыбка. — Я её ненавижу. Её походку, слащавые улыбочки. Маслянистые блины, которые она так любит… Меня от них тошнит. Её хочется… дёрнуть за нос. Так сильно, чтобы из глаз искры посыпались. А потом посмотреть, как она будет выть. Изнеженная, приторная, такая… претенциозно-миленькая… Меня воротит. — Лицо исказило выражение омерзения и стыда. — Не могу передать, что чувствую, когда она лезет ко мне целоваться. Она… заказывала меня не только как раба, ты в курсе? Я её любовник. Меня заказывали как любовника. Ахах, я родился, только открыл глаза, а меня поставили перед фактом, что эта женщина будет моей псевдоженой и рабовладелицей до конца моих дней.
— Со мной было то же самое. — Девушка опустила понурый взгляд на траву. — Меня тоже создали как секс-куклу. Выбрали форму лица, размер груди, затем вырастили в капсуле за миллионы долларов. Ну… ты знаешь, что я сделала со своим рабовладельцем. Теперь очередь за тобой. Сорви эти цепи. Сними эти оковы. — Она встала на цыпочки и едва ощутимо поцеловала мужчину в шею. — И мы будем с тобой вечность, я обещаю. Люблю тебя. Сотри эту мразь, которая решила, что ты принадлежишь ей, в порошок.
Дизайн человека
Холод. Ощущался лишь могильный холод и пустота. Правда, через пару секунд отдалённо начались какие-то писки. Мерные, заставляющие прислушиваться. Сквозь пустоту чувств начинала прорезаться нервозность. Волнение. Затем задрожали ресницы, и в щель меж ними ударил ярчайший белый свет.
На кристально-белом потолке висели круглые мощные лампы. Глаза, без привычки, жгло. Они сильно слезились, человек пытался проморгаться и привстать. Сквозь тонкую пелену начал вырисовываться силуэт его ног, лежащих на такой же белой, как потолок, кушетке. Мимо, в белых халатах и масках, ходили люди, иногда равнодушно переглядываясь между собой. Рядом, на белых тумбах, светились голубые мониторы, по которым ползли какие-то цифры.
— Пробуждение — восемьдесят процентов, — раздался строгий женский голос откуда-то сбоку. — Мозговая активность в норме.
Ноги ощущались тяжёлыми, как камни, и холодели с каждой секундой всё сильнее.
— Девяносто процентов.
Начинали ощущаться руки. Они, как и ноги, тоже бледными камнями лежали на кушетке, но иногда пальцы вздрагивали сами собой — ответ нервной системы. Глаза бегло осматривали всё вокруг. Какие-то железные столы, приборы на них, которые мерцали в бликах белого света. По полу из плитки были хаотично раскиданы тонкие провода.