– А что это такое там? – вдруг спросила Люда, указывая пальцем на заднюю стену подвала.
– А, это дом наш проседает, – ответил дядя Сергей, – Понимаете, некоторое время назад у нас был случай: водопроводная труба лопнула, и вода стала течь прямо в землю. Естественно она вымывала грунт. Трубу починили, но фундамент просел, и тут в подвале стенка осела и треснула.
– Ого, а это не опасно, испугался я.
– Ну, а что делать? Ремонтировать некому, так и живём. – И тут он сказал то, чего я никогда не забуду, – Знаете, из этой щели сквозит. Странно да? Иногда мне кажется, что оттуда доносятся какие-то голоса. – Озорные глаза мужчины вдруг стали стеклянными. – Может это мёртвые с деревенского кладбища зовут меня? Там похоронен мой отец и мама и сестра. Зовут, говорят: “Серёжа, иди уже к нам, хватит тебе на свете маяться. Мы тебя ждём”. Дядя Сергей всхлипнул и утёр рукавом слезу.
– Ладно, не слушайте старого дуралея, совсем напугал вас. Пойдёмте наружу ребятки. Пойдёмте.
Выйдя во двор, мы забрались на старую вишню – наше излюбленное место.
– Интересно, что там, – сказала Люда.
– Где?
– Ну, там за той трещиной. Ты видал, какая она огромная? А ещё этот дядя Серёжа сказал, что там сквозняк.
– И что?
– Если сквозняк, значит там пустота! Ты знаешь, что у нас под городом много разных старых тоннелей?
– Знаю, нам историчка рассказывала. Говорят, что каждый народ, который жил на этой земле, строил свои тоннели. Сначала греки, затем турки. Потом контрабандисты, революционеры, а во время Великой Отечественной войны – партизаны.
– Вот именно! Прикинь, если там проход?
– Ну, интересно, конечно. Но историчка говорила, что такие тоннели очень опасны, потому что у нас грунт подвижный и они часто обсыпаются.
– Ну, а если мы хотя бы одним глазком посмотрим? А? Фонариком посветим. Ничего не увидим – ну и ладно.
– Ну, если только одним глазком, – ответил я и задумался.
Вечером я не смотрел со всеми телевизор, а лежал на кровати. Я размышлял о словах дяди Сергея. Я знал, о каком кладбище он говорил. Наша улица заканчивалась у широкого оврага. Когда-то в овраге текла речушка. Говорят, там даже купались и ловили рыбу. Но потом ручей заковали в бетонные трубы под землёй, и увидеть его можно было только за железной дорогой, которая проходила за нашими домами и посадкой. А в овраге стали строить гаражи и дома. На другой стороне оврага начиналась деревня, и начиналась она деревенским кладбищем. Многие жители наших домов были родом с той деревни и у многих на том кладбище были похоронены родственники. Бабушка говорила, что у нас там тоже родственник лежит. Меня всегда пугали старые заросшие бурьяном кресты, которые виднелись в конце улицы за оврагом. От мыслей о смерти у меня упало настроение. Я вдруг представил себе, что когда мы с Людой заглянем во тьму за подвальной стеной, то увидим не греческие амфоры или турецкие сундуки набитые золотом, а жуткие кости и черепа мертвецов, ползущих к этому окну в мир живых с самого кладбища, чтобы позвать кого-нибудь из своих родственников. Может именно их и слышал дядя Сергей? Хотя после “подвальных дел” не удивительно, что ему что-то там показалось.
На следующий день я вышел во двор и пошёл на качели. Люда ещё не вышла и, покачавшись немного, я слонялся по двору, как неприкаянный. Вдруг между домами под каштанами я увидел одного из вчерашних мальчишек, самого старшего. Он жестом подозвал меня. Не скажу, что мне хотелось с ним говорить, однако больше всего на свете в те времена я боялся, что меня будут считать трусом.
– Привет, пацан, – прохрипел прокуренным голосом парень, – куришь?
Я отрицательно покачал головой. Парень хмыкнул, мол, всё с тобой понятно.
– Смотрю, с девкой ходишь? А чё не с пацанами?
– Мы дружим. А мальчиков в нашем дворе нет.
– Хм, ну давай с нами будешь тусить? Мы не гордые, если ты пацан нормальный.
– А что это значит? – поинтересовался я.
– Если за друзей горой, если не боишься ничего и… Если не бабишься – не ведёшь себя как девка, и не позволяешь им собой манипулировать. К примеру, твоя эта, как её там. Зуб даю, что она решает, что вы будете делать, чем заниматься. А ты всё выполняешь. Я прав?
– Нет! – выпалил я.
– Да ладно. Ну, тогда бросай эти бабьи игры и приходи сегодня к нам. Мы часов в двенадцать будем тусить рядом с газовой трубой в посадке у железной дороги, где переход, знаешь?
Я кивнул. Парень ушёл, а я остался стоять под каштанами с ощущением того, что ввязываюсь во что-то нехорошее.
Вскоре во двор вышла Люда. Она тащила что-то в руке.
– Что там у тебя? – спросил я.
– Это фонарик. Давай сегодня снова спустимся в подвал и попробуем заглянуть в ту трещину?