— Я знаю дорогу наизусть. Прислонись правым плечом к стене.
Я чуть не запаниковал. В темноте я не видел ботинок и не мог определить, где какая сторона. Наверное, я качнулся влево, а не вправо, потому что Вивиан сухо подтащила меня к себе. Ноги уходили.
— У тебя нет клаустрофобии? — спросила Вивиан.
— Я не знаю такого слова.
— Значит, нет.
Так мы шли какое-то время посреди огромного черного эха, а потом вдруг все стало ровным и стены исчезли. Я ударился голенью о что-то твердое, подпрыгнул на месте и выругался. Вивиан просто сказала:
— Ой, извини.
Наконец она остановилась и усадила меня. Я слышал, как она шуршит в темноте, будто что-то ищет.
— Готов?
Я кивнул. От возбуждения я уже не мог дышать, потому что мне никогда не делали таких подарков, когда нужно ползать, ходить в темноте, бояться и ударяться.
— Ты готов? — повторила она.
Только тогда я вспомнил, что Вивиан меня не видит.
— Да.
Чиркнула спичка, пламя приклеилось к чему-то вроде масляной лампы из тех, что использовали раньше, с решетками на стекле. Огонь все рос и рос, пока не нарисовал стены вокруг.
Вивиан улыбалась и чего-то ждала; я поначалу подумал, будто лампа и есть мой подарок, и даже расстроился, потому что на заправке у меня уже была одна — гораздо лучше, электрическая, с батарейками «Уондер». Только потом я увидел стены. Но это были не простые стены. Словно в гигантской приключенческой книге, на них были изображены животные, люди с копьями, отпечатки ладоней — еще больших, чем мои. В пламени лампы все вокруг прыгало и плясало, словно сами по себе переворачивались страницы, испещренные рисунками детей-великанов из далеких времен. Я никогда в жизни не видел ничего подобного.
— С днем рождения.
От сильного волнения я забываю, как говорить, и могу только рычать. Вот и сейчас я попытался что-то сказать, но ничего не вышло. Правда, Вивиан все и так поняла — она была в этом сильна.
— Тут жили люди, очень-очень давно. Все это очень-очень-очень древнее. Никому никогда не рассказывай о том, что увидел, понятно?
Я поднял руку, чтобы поклясться, но она остановила меня:
— Не клянись. Теперь мы можем доверять друг другу.
Хорошо, что она предупредила меня: там было так красиво, что я рассказал бы всему миру, если бы мог.
— Я случайно нашла этот грот, — продолжала Вивиан. — Есть и другие места вроде этого, но каждый раз, как кто-то находит что-то древнее, приходят другие, ставят повсюду лестницы, фонари, потом приезжают туристы, и место умирает.
Я вспомнил крохотную церковь у хутора Ври, куда больше никто не ездит с тех пор, как появился мост, позволяющий пересечь реку вниз по течению. Для меня вот эта церквушка с открытой дверью и разбитыми витражами была мертвым местом. Я поделился этой мыслью с Вивиан, и она кивнула:
— Этот грот, наверное, раньше тоже был чем-то вроде церкви. По крайней мере, мне так кажется. Я прихожу сюда, чтобы поблагодарить, попросить прощения или защиты от врагов.
Я встал и приблизился к одному из отпечатков ладоней, чтобы сравнить со своей, но Вивиан остановила меня. Она объяснила, что из-за грибков или каких-то там микробов — она о них где-то читала — я могу испортить рисунки. Я немного обиделся, потому что плесень на мне не росла, как и микробы, — мне становилось противно от одной только мысли о грязи. Конечно, я не мылся с тех пор, как ушел из дома, но обычно всегда ходил чистый.
Когда я снова сел, Вивиан закрыла глаза. Она была такой красивой, что мне захотелось примерить ее облик, стать ею, просто чтобы понять, каково это. Потом я задумался: если я влезу в кожу Вивиан, то больше ее не увижу, кроме как в зеркале, и, может, лучше ей побывать в моей шкуре. Так, конечно, я тоже не смогу смотреть на нее, но, по крайней мере, буду повсюду носить с собой.
Ее губы зашевелились, и я спросил, что она говорит. Она ответила:
— Молюсь.
Я попросил ее показать. Конечно, я умел молиться в церкви: «Отче наш, сделайте так, чтобы Макре умер в ужасных муках», — но тут было совсем другое дело.
— Для начала, — объяснила Вивиан, — нужно поблагодарить за что-то хорошее.
Легко. Я закрыл глаза, пошевелил губами и поблагодарил за Вивиан.
— Затем нужно попросить прощения за что-то, что ты натворил.
Я снова зашевелил губами, но в этот раз притворялся, потому что не мог вспомнить ни одного проступка, как ни старался. По крайней мере, не в последние дни.
— Наконец, нужно попросить о защите от врагов.
Я с любопытством взглянул на нее. Вивиан это почувствовала и спросила: