И тут я взорвался:
— Нет! Ты сама меня бросила! Это ты предательница!
Она закусила губу, отчего та побелела, затем Вивиан прошла мимо и посмотрела в окно. Ее мать работала на крохотном огороде у дома, Вивиан помахала мне, чтобы я говорил тише.
— Я оставила тебе письмо. Объяснила, что нам пришлось уехать в Париж раньше, чем предполагалось.
Конечно же, я просто стоял там как идиот и не мог признаться, что так и не прочел ее послание. Поэтому начал выдумывать всякое, и, очевидно, так и не преуспел во лжи.
— Я его не нашел.
— А чечевицу ты нашел?
Я размышлял на всех скоростях, черт, как же сложно врать.
— Чечевицу да, но не письмо.
Вивиан подошла ко мне, почти дрожа. Опустив глаза, я увидел, что от ярости она сжала левую ладонь в кулак и — странное дело — правую оставила болтаться.
— Я запретила искать меня.
— Но я хотел повидаться.
— Я сама за тобой приду. Ты должен ждать! Ты обещал, грязный лгун!
— Сама ты грязная лгунья! Кстати, где твой хваленый замок, а? Тот, с меняющимися комнатами и матрасами, полными солнечного горошка?
— Да вот он! — крикнула она, широко разведя руками. — Ты еще не понял? — Она взглянула в окно и продолжила тише, но с той же яростью: — Все здесь, вокруг! Ты не видишь, потому что разрушил чары своим приходом. Как только ты взглянул на мой замок, все стало обычным.
Я умолк, чувствуя себя действительно жалким. Это правда, она предупреждала. Во всем, что она говорила, прослеживалась логика.
— Но ты же королева, — пробормотал я. — Ты могла бы…
— Все кончено. Я стала самой обыкновенной, как все. Просто девчонка. Чары рассеялись. Теперь возвращайся домой. Это конец.
Я возразил, что для меня она навсегда останется королевой. Вивиан злобно расхохоталась и ответила, что если я так думаю, то вправду ни черта не понял.
Я попытался подойти к ней, но она отпрыгнула, отчего я сильно напугался. К счастью, у Вивиан не оказалось под рукой ружья, потому что, думаю, она застрелила бы меня на месте.
— Ты придешь повидаться со мной? — спросил я. Вивиан лишь опустила глаза, покачала головой и повторила:
— Иди домой.
Она исчезла в своей роскошной ванной и заперлась.
Я вышел через входную дверь и тут же направился к Матти. Конечно, было грустно. Но в каком-то смысле мне полегчало. Вивиан написала письмо, в котором предупреждала, что уедет, она не бросила меня. Я сам все испортил, разорвав конверт, а если бы не сделал этого, то смог бы попросить Матти прочесть мне содержимое чуть позже. Тогда я не пошел бы в замок, не разрушил бы его своим взглядом, от которого магия исчезла. Все это я принимал: лучше уж ничего не знать, чем требовать от мозга понять что-то, что он понять не может. Это я предал Вивиан, а не наоборот. Мне полегчало от мысли, что все случилось по моей вине, я к этому уже давно привык и чувствовал себя комфортно, словно в старой пижаме из зеленого велюра.
Шагая среди сухой травы, впивающейся в лодыжки, я подумал: вот оно, я незаметно выскользнул из детства и стал мужчиной. Теперь все казалось настолько простым! Мне придется любить ярость Вивиан точно так же, как и ее дружбу. Они обе прекрасны, потому что происходят от Вивиан. Надо лишь суметь увидеть.
Придя домой, я рассказал все Матти, и он ответил, что у его народа тоже была королева, так что он через все это проходил. С королевами вообще сложно — тут ничего не попишешь.
Я заявил, что завтра уйду, пастух пожал плечами — это был его ответ, означающий «хорошо». Сначала он отвернулся, а потом посмотрел на меня, достал из кармана свой прекрасный складной нож и вложил его мне в ладонь. Нам не пришлось даже улыбаться — мы слишком громко думали.
Я пошел сложить вещи, то есть куртку «Шелл», прокручивая в голове декорации и стараясь вернуть те, что с морем.
Все-таки это оказалось тяжело.
Я жаждал дождя. Хотел так сильно, что, когда он полил, я пожелал его остановить, правда безуспешно. Нескончаемый ливень: розовый, зеленый, синий, всех цветов радуги, прямо из ниоткуда. От него засыпáли птицы. Так лило сам не знаю сколько времени. Старики признавались, что никогда подобного не видели. Они поговаривали о предках, Боге, небе — обо всем, кроме истинной причины дождя — меня. Я вызвал его, чтобы все смыть, стоял посреди плато и смеялся, смеялся. Вода уносила с собой все, превращаясь в реки ярости из моих врагов и всех тех, кто никогда в меня не верил. Я видел, как промелькнул клоунский ботинок — прощай, Сглаз! Затем я заметил синее платьице и попытался все остановить, но было слишком поздно, поэтому я нырнул за ним.