— Но у вас, Бушмин, уже имеется "звездочка", — подсказал Мерлон. — А мы, как известно, решили отказаться от бытовавшей в минувшую эпоху практики вручать кому либо повторно столь высокую награду, плодя тем самым "дважды" и даже "трижды" Героев.
— Может, присвоим Андрею Михайловичу очередное воинское звание? — задумчиво произнес Верховный.
— Можно и присвоить, — подал реплику тот же Мерлон. — Но не сейчас, когда у Кондора действующий контракт. Вы ведь в курсе, товарищ Верховный, что мы исключительно в интересах дела вынуждены искусственно сдерживать карьерный рост наших сотрудников. Вот Сергей Юрьевич, к примеру, — он кивнул в сторону Шувалова, — на генеральской должности сидит и давно, как говорится, свои "звездочки" заслужил… Вот когда Андрей Михайлович, отработав свой "контракт", уйдет на теплое местечко в "Рособоронэкспорт", тогда, вдогонку, и произведем с вашего позволения в "полковники".
— Ну что ж, это разумное замечание.
Верховный вновь испытующе посмотрел на Бушмина, чей мундир и вправду собрал богатую коллекцию отечественных наград, преимущественно боевых орденов и медалей.
— Чем же мне вам наградить, подполковник? Кроме денежного вознаграждения — этот вопрос, естественно, уже решен? У вас есть какие нибудь пожелания?
— Так точно, товарищ Верховный.
— Какое именно? — несколько удивленно приподняв брови, спросил тот.
— Я хотел бы получить ваш автограф… Вот, товарищ Главком!
Бушмин извлек из внутреннего кармана заготовленную им загодя "бумагу", развернул ее и передал явно заинтересованному таким неожиданным поворотом президенту.
— Поставьте, пожалуйста, свою подпись под моим рапортом об увольнении.
— Чушь несусветная! — пробормотал Бушмин, и тут же, как будто кто то воткнул вилку в электросеть, "включился". — Эй, кто там шебуршится? Есть тут кто нибудь?
— Это я… Подомацкий! — Сказав это, Леший встряхнул его за плечо. — Просыпайся, командир, дело есть!
— Леший, ты, что ли? — посмотрев на него мутным после сна взглядом, произнес Бушмин. — А где это мы находимся?
— Как это — где?! Не узнаешь собственной служебной квартиры в Балашихе? На, держи. — Он передал Бушмину пару синеньких пилюль и стакан сока, чтобы запить тонизирующие таблетки, которые они промеж собой обычно называли "кремлевские". — Выпей вот, сразу полегчает.
Андрей послушно проглотил пилюли, после чего спросил:
— А как я вообще здесь оказался?
— Мы с Шуваловым за тобой в "учебку" ездили. — Андрей прошел в ванную, и теперь они разговаривали через приоткрытую дверь. — Около шести утра это было. Ну а сейчас уже шесть вечера почти.
— И что? Как я вам показался?
— Да ты, в принципе, Андрей, ничем особо от самого себя обычного не отличался. Передвигался своим ходом, реагировал более или менее адекватно. В машине, правда, когда мы ехали в военгородок, ты чуток задремал… А уже когда поднялись в "хату", ты так странно посмотрел на Юрьича и говоришь: "Товарищ Верховный, угостите сигаретой, а то страсть как курить хочется!" Вот тогда то мы и врубились, что тебя, Андрей, основательно "глючит"…
Бушмин в темпе принял ледяной душ, почистил зубы, побрился. "Значит, эпизод с награждением в Кремле мне привиделся во сне целиком и полностью, — подумал он про себя, вытираясь насухо полотенцем. — Что же касается допросов в учебке, то вряд ли это плод моего воображения…" — Звонил Шувалов, — пряча мобилу в карман, сказал Подомацкий. — Нам с тобой надлежит немедленно прибыть в "Антикризисный центр".
Глава 11 Воеводино слово — строгий приказ
Кондор и его младший напарник быстро переоделись в штатское, захватили с собой рации, мобильники, пистолеты, после чего спустились вниз, где у подъезда их уже ожидал служебный джип.
За руль, естественно, уселся Леший. Хотя Бушмин, в принципе, чувствовал себя вполне сносно ("кремлевские" пилюли стимулируют организм быстро и эффективно). Подомацкий сделал небольшой крюк, после чего они выскочили на не слишком загруженное транспортом Носовихинское шоссе, взяв для начала курс на Новогиреево. Андрей, перегнувшись, взял с заднего сиденья приготовленный заранее Лешим пакет с бутербродами и баллон с минералкой. Аппетит нынче у него, да и у его напарника тоже, — был поистине зверским.
— Леший, а на какую тему у нас объявлена "оранжевая" тревога? — спросил он, закуривая сигарету после хорошего перекуса. — Что слышно на эту тему?
— Понятия не имею… Знаю только, что еще в среду весь личный состав нашей "четверки" перевели на казарменное.