Вивьен мгновенно оживилась. Ожерелье-платье, доходившее ей до середины бедра, сдвинулось, обнажив большую часть юного тела.
Лорен сделала щедрый глоток, ошпарив язык, и беззвучно прокляла травяной чай и этот день, который следует забыть, но он никак не хотел заканчиваться.
Фотограф подошёл к артистам и стал объяснять, как они должны расположиться. Вивьен подошла к мужу Лорен, и коснулась одной из его рук своей грудью. Хотя Даниэль, казалось, не обращал на неё внимания, сосредоточенно слушая инструкции, Лорен не могла оторвать глаз от их тел, сближенных слишком интимным образом. Вивьен протянула руку в сторону фотографа, указывая на что-то на бумаге, которую он держал в руках, и при этом наклонила свой торс к Даниэлю, прижимаясь грудью к его боку.
Лорен почувствовала, как рвотный позыв сжимает ей желудок, и была уверена, что никогда не доживёт до конца съёмки. Даниэль отпрыгнул от актрисы, испуганным взглядом ища Лорен. Она подняла руку в знак приветствия и слабо улыбнулась ему, надеясь казаться бесстрастной, но по вине, омрачившей лицо мужа, поняла, что ей это не удалось.
Фотограф окликнул его, и пришло время начинать съёмку. Даниэль неохотно снял полотенце и остался в одних трусах телесного цвета. По крайней мере, он не участвовал в съёмке полностью обнажённым.
Лорен повернулась и увидела, как две девушки шепчутся, глядя на неё, и к ней вернулись слова Лиззи. «Представь, если она выпустит его одного, она же не дура».
Так люди думали о ней?
Три часа спустя, с зарождающейся прободной язвой и со сдерживаемыми рыданиями в горле, они возвращались в Санта-Монику. Когда лимузин отъехал, Даниэль притянул Лорен к себе, зарывшись лицом в её волосы.
— Лу… — В его голосе звучала мольба, будто он просил у неё прощения за этот день. Но ей не пришлось ничего прощать, эта съёмка была одним из многих компромиссов, на которые она согласилась в тот момент, когда начала отношения с актёром. Они долго говорили об этом, Лорен всячески успокаивала Даниэля, но тогда она ещё не понимала, как тяжело будет наблюдать за тем, как её мужчина с обожанием относится к другой. Это вымысел — в такие моменты Лорен повторяла про себя, как заупокойную молитву, и всё же, чёрт возьми, если это было больно!
Как только машина свернула на шоссе, всё напряжение вырвалось из Лорен, превратившись в бурные, но беззвучные рыдания. Даниэль утешал её объятиями, проникавшими до глубины души; он укачивал её, как ребёнка, слизывая слёзы, и когда они добрались до дома, отнёс на руках в спальню, где любил с нежностью, которую приберегал для особых моментов их брака, обычно отличавшегося пылкостью.
Он целовал каждый уголок тела Лорен, лаская долины и холмы с благоговейным вниманием; он вырывал стоны и обещания любви, на которые отвечал столь же страстными клятвами.
Они лежали без сил, слушая, как удары их сердец успокаиваются и возвращаются в спокойный ритм.
— Это из-за фотосессии ты был сам не свой?
Лорен набралась смелости, подняла голову, чтобы посмотреть на его реакцию, и комок тревоги сжал ей горло. Его глаза снова наполнились тенями, но ответа не последовало. Он прижался лицом к её груди и крепче обнял, завершив так и не начавшийся разговор.
Лорен опустила веки, но прошло много времени, прежде чем у неё получилось заснуть.
Глава 5
Лорен перестала задавать ему вопросы, на которые никогда не услышит ответа, кроме зажёванных фраз, или пожатия плечами. Если Даниэль предпочитал засунуть голову в песок, Лорен решила ему подражать; жаль, что она не могла игнорировать неприятное чувство, так похожее на дамоклов меч, занесённый над их головами. То, что Даниэль что-то скрывал, было видно по тому, какие странные взгляды он бросал на неё, прежде чем взять мобильный телефон и ответить на сообщение, или по тому, как он вскакивал каждый раз, когда ему звонили. Лорен всё больше убеждалась, — Лос-Анджелес с его грузом проблем вот-вот вернётся в виде..... она ещё не знала чего.
Она стояла в гардеробе со своим личным покупателем, жизнерадостной блондинкой, похожей на нервную лису, которая прыгала по комнате, открывая шкафы, где подбирала платья, палантины и юбки к туфлям, аккуратно выстроившимся на полу.
— Джоя, скажи мне ещё раз, что это за событие.
Лорен погладила синий бархат винтажного платья от Gucci.
— Вечеринка, организованная продюсерской компанией Даниэля. Я знаю, что режиссёр получит какую-то награду за жизненные достижения.
— Хорошо, милая, давай посмотрим, подойдёт ли этот наряд.
Она подняла платье, держа его за вешалку.
— Нет необходимости, чтобы ты тоже присутствовала. — Голос Дэниела прервал процесс поиска, и обе женщины повернулись в его сторону: если одна не могла скрыть своего обожающего выражения лица, то для Лорен это было всё равно, что получить пощёчину.
— Что ты имеешь в виду? — Её голос был слабым от изумления. Даниэль всегда был непреклонен в условии своего присутствия на этих мероприятиях: либо с ней, либо он не пойдёт. До этого дня.
— Всё пройдёт быстро, а ты устала, — он даже не мог посмотреть Лорен в глаза, что приводило её в ярость.
— Теперь ты стал и моим врачом?
— Лорен, дорогая, поговорим позже. — Другая женщина поднесла большой палец и мизинец к уху, имитируя телефонный звонок. — Джо, всегда рада встрече с тобой.
Обычно такое подобострастное отношение к мужу беспокоило бы Лорен, но сейчас она была слишком зла и даже немного разочарована, чтобы придавать этому значение.
Стук закрывающейся двери был сигналом к возобновлению дискуссии.
— Ты всегда хотел, чтобы я была рядом с тобой, что изменилось за эти три дня?
Даниэль провёл рукой по волосам, и Лорен ощутила удар в грудь, потому что этот жест был равносилен признанию вины, но в чём она заключалась, Лорен пока не знала.
— Ничего, я вижу, что ты устала с ребёнком и всем остальным.
— Позволь мне самой решать вопрос о моём здоровье, — язвительно ответила она.
— Делай, бля, всё, что хочешь.
Округлив глаза, Лорен уперлась руками в бёдра.
— Конечно, я делаю всё, что хочу. Мне никто не приказывает с шестнадцати лет.
Даниэль, казалось, колебался. Посмотрел на неё, затем на одежду, разложенную на столе, наконец, повторил жест, проведя рукой по волосам, выражая своё разочарование.