Мы пять лет не виделись. Даже не пересекались. А тут за неделю уже второй раз. Я где-то нагрешила? Вела себя плохо? За что?
– Привет, – прикрываю рисунок. Еще не хватает, чтобы он увидел, что я рисую.
– Что прячешь?
– Не твоё дело. Говори, чего хотел?
– Нужна ты мне.
Он бросает в своей привычной манере и тем не менее стоит рядом. На пляже я чувствовала себя более спокойной. А сейчас почему-то начинаю немного нервничать.
– Раз не нужна, уходи отсюда.
– А я не к тебе. К Алисе. Увидел и решил подойти, – парирует Гордей. – Ты и правда одичала за последнее время. Совсем с людьми не общаешься?
– Общаюсь, но не с такими, как ты.
– Сколько пафоса. Будь проще, и люди к тебе потянутся. Может быть. После того, как приведешь себя в порядок.
Он сейчас намекает на то, что я плохо выгляжу? Урод. На себя бы посмотрел. Стоит идеальный красавчик в дорогущем костюмчике. Ненавижу.
– Окей. Тогда я уйду, – бросаю вещи в свою безразмерную сумку и пытаюсь встать. Но за время сидения нога прилично затекла. Она просто не сгибается, и я неловко падаю прямо перед Ковалевским в самую пыль.
От Гордея я не жду ничего хорошего. Но неожиданно, он протягивает мне руку и помогает встать.
Я вся потная, в пыли, а он такой свеженький в белом костюме из тончайшей ткани. Едва я встаю напротив, он тут же убирает руки, боясь запачкаться. И это так смешно выглядит. Ковалевский даже морщится так естественно-брезгливо. В меня вселяется какой-то чертенок и я делаю шаг вперед и будто бы нечаянно падаю на него, параллельно вытирая грязные ладошки. Футболочка уже не такая белая. А Гордей не такой довольный.
– Ой, прости. Нога совсем затекла.
Он прошивает меня ненавидящим взглядом, пытаясь отряхнуть испачканный костюм. Какие мы нежные.
7. Будет ползать в ногах и просить прощения
Гордей
– Ты еще и неуклюжая?
Бондарева только что буквально навалилась на меня всем телом. И ещё испачкала. Фу, блин. И теперь я, как свинья.
– Есть немного, – она смеётся. Нарочно. Никакая нога у неё не затекла. Яна хотела меня испачкать. Я смотрю на неё. На солнышке веснушки заметны ещё больше. Но они не так уж её и портят. Такая милая деревенская девчонка.
Я не собирался к ним подходить. Парни ждут меня на террасе. А её подружка оборвала мне все мессенджеры. Разве можно настолько навязывать себя?
Теперь она ушла и фиг знает, зачем я сюда пошёл. Мало мне было проиграть спор, позорно слить игру на пляже, так теперь ещё испачкать костюм, между прочим от Гуччи.
– Бывай, Гордей, – Яна поправляет сумку и чешет в сторону выхода. Красный сарафанчик липнет к спине. Это мерзкое зрелище, но почему-то меня завораживает. Мысленно представляю, как можно было бы красиво нарисовать силуэт. Ведь я давно не брал карандаш в руки.
Чувствую, что на меня все пялятся. Ещё бы. Такая, как Яна должна в ногах валяться, а она тупо уходит. Меня начинает подбешивать её поведение.
– Дикая, ты мне должна! – я иду следом.
– С чего бы?
– Почему сразу не сказала, что мы эээ знакомы?
– А зачем? Если бы Вишня не сказал, сам бы не вспомнил, – она оборачивается ко мне и делает несколько шагов вперёд спиной. И снова ставит меня в игнор.
– Ковалевский, привет, – слышу знакомый голос. Трошина. Староста в группе. Она сидит с друзьями на лавочке. В сентябре вся группа будет знать про то, как я бегал за страшненькой девчонкой. Ну может, Яна и не страшненькая. Но не красотка точно.
– Привет. Как дела? – машу бегемотихе Трошиной рукой. От удивления у неё выпадает мороженое изо рта. Обычно я разговариваю с ней только, когда мне что-то нужно. В остальное время больше стебусь и издеваюсь.
И чего все собрались в парке? Других мест для отдыха нет?
Пока я отвлёкся на старосту, Бондарева уже далеко ушла.
У меня ни единой причины её преследовать. Кроме того, что меня бесит её поведение. Она кто такая, чтоб так разговаривать? Ещё и сваливать, когда я не закончил диалог.
Будет ползать в ногах и просить прощение.