Автобус здесь ходит до центра города. И это плюс. А минус в том, что следующий будет только через сорок минут. Значит, ближайшее время придётся провести на жаре рядом с трассой.
И все по вине Ковалевского. Уровень моей ненависти к нему зашкаливает.
Мысленно представляю, что я сделаю с ним, если ещё раз увижу.
На варианте оторвать ему голову и испачкать кровью костюм (а я оказывается кровожадная) он снова появляется передо мной.
– Эй, дикая, садись, пока я добрый.
9. Волчья семейка
Гордей
– Няня, – зову свою старушку.
Она находится на кухне.
– Где мои вещи? Карандаши, краски альбомы?
– Ты же просил все выбросить.
– Я знаю, что ты этого не сделала. Так где?
Ничего не говоря, Марья Васильевна уходит, а возвращается с сокровищами в руках.
– Ты ангел, – я мчу к себе в комнату.
Первым делом снимаю грязный костюм. Потом душ.
Делаю все быстро. Не терпится побыстрее начать.
Не помню, когда в последний раз держал в руках карандаш. Лет пять назад или больше?
Рука немного подрагивает и все же рисую первую линию. А дальше как в тумане.
Рисую до тех пока, пока на бумаге не появляется силуэт. Плечи, лопатки, красный сарафан и главное копна волос, убранных в хвост.
Получается немного криво, но узнаваемо.
Уж не сошёл ли я с ума?
Рисую некрасивую Яну, вместо идеальной Ксюши.
Я тут же беру другой лист и пытаюсь воссоздать лицо по памяти. И ничего. Глаза не те, нос тоже. Я комкаю лист и сбрасываю в урну.
А все из-за этой дуры.
Рука тянется к листочку с силуэтом, хочу выбросить и его. Но мне нравится результат. Для первого раза очень даже.
Оставлю.
Пока не нарисую лучше.
Какая же она бесящая. И зачем вернулся? Бросил бы там на остановке. Так нет, выслушивал её громкое сопение всю дорогу. Ксю бы уж визжала, а эта только молчала и смотрела исподлобья.
На автопилоте рисую глаза. И получается. Вот уже веснушки украшают нос. А губы собираются в улыбку.
Так увлекаюсь, что не слежу за временем.
– Гордей, ты ужинать будешь? – няня стучит в дверь.
– Иду.
Я быстро прячу свои работы и спускаюсь вниз.
А там вся семейка, включая Великого, в сборе.
– Ух ты. Люблю, когда мы вместе. Хорошо ведь, матушка?
– Гордей, не паясничай! – папа нарезает кусок мяса. Истинный аристократ. Правда родословная не очень.
– Ну вот. Только собрался всех зарядить настроением, а то вы сидите с кислыми лицами. Да, Злата?
– Ешь давай.
– Слушаюсь, босс! Семья, обожаю вас.
Салютую всем стаканом сока и приступаю к еде.
– Гордей, мне звонил Савельев. Можешь отмечать день рождения в его яхт-клубе. Только постарайся ничего там не разнести. Расплачиваться придётся долго.
– Спасибо, папочка. Ты лучший. Зе бест.
– А можно я тоже пойду? – канючит Злата. Ещё бы она не хотела там оказаться.
– Златочка, – Эльвира хочет предостерегает дочу от дурной компании.
– Сорян, Златик. Вечеринка восемнадцать плюс, – подмигиваю мачехе.
– Влад? Только под ответственность Гордея.
– Естественно, – Великий соглашается. Не могут же они отправить Злату на съедение к монстрам.
Ладно, пусть идёт. Народа будет столько, что я даже не замечу её присутствие.
Эльвира с отцом ведёт светскую беседу, а Злата откровенно скучает.
Я ем быстро и сразу после ужина возвращаюсь к себе. Пытаюсь продолжить рисовать, но вдохновение ушло. Я не могу перерисовать даже гребаную лампу со стола, выходит криво и косо.
Все не то.
Рву и бросаю в мусор.
В углу лежит портрет Яны. Она будто насмехается над моими попытками рисовать. Переворачиваю его белой стороной вверх. Даже портрет у неё бесячий.
Бросаю это дело. Может завтра пойдёт лучше.
Беру мяч и собираюсь покидать в сетку во дворе.
Сам не знаю, чего хочу.