– С чего ты взяла?
– Краска на пальцах. Не оттирается?
Глазастая.
Я убираю руки в карманы брюк.
– Вам повезло с классной. Она и по выставкам вас водит.
– Ещё как, – стараюсь иронизировать. Но в глубине души я согласен. Это с её подачи я начал рисовать. И пусть для всех я самый сложный ученик, Алевтина все равно видит во мне талант.
– Бывай, – перебиваю её и ухожу. Ещё не хватало, чтобы меня видели с малолеткой вместе.
Подхожу к своей компашке. Они гогочут на весь зал.
– Гордей, это твоя подружка? – Кира смеётся надо мной.
– Ты что? У неё другой, – Фонарь показывает в сторону новенькой. Она общается с каким-то парнем.
– Гордея прокатили. И главное кто? Эмо-малолетка!
– Да она бегает за мной, как собачка, – резко отвечаю. Так и знал, что этим закончится.
– Ну если бегает, то может фотки покажешь? Без одежды, например! – глумится Фонарь.
– Вай нот? – пожимаю плечами. Не думаю, что это будет сложно. Таких девочек легко развести на что угодно.
– Гордей, может не надо, – говорит Дима.
– Я пошутил, если что, – Фонарев тоже даёт заднюю. – Ковалевский, это же просто стеб. Мы знаем, что ты можешь. Ничего не нужно.
Для меня уже нет стопоров. Не вижу границ.
– Время засекайте. Максимум месяц, – диктую условия.
Ищу глазами девчонку.
Обычная. Ничем не выделяется из толпы. Она села на лавочку и что-то рисует.
Может, и правда, стоит пожалеть?
Представляю, сколько потом будет слез.
А мне-то что?
Она мне никто.
2. Не чувствовать. Не думать. Забыть
5 лет спустя
Гордей
Открываю дверь и вижу маму, стоящую на окне. Светлые волосы развеваются на ветру, так же, как и её длинный шёлковый халат.
Она поворачивает голову в мою сторону и улыбается.
– Мама, – крик застревает где-то в горле.
В следующую секунду она делает шаг вперёд.
А я выныриваю из кошмара в реальность.
Чувствую, что футболка промокла от пота.
Как же давно мне не снился этот сон.
Я плохо помню маму. Когда это случилось, мне было всего три года. Помню только её тонкие длинные пальцы на руках. Ещё запах. Ваниль с кокосом. Вроде бы она увлекалась выпечкой. Отсюда такие приятные ароматы.
Единственное чёткое воспоминание, этот сон с окном. Не знаю, почему он так прочно засел в голове. Иногда он кажется мне настолько реальным, словно все так и было.
Ничего не чувствовать. Не думать. Забыть. Мой девиз по жизни.
Помогает.
Иду в душ и смываю с себя это липкое чувство страха, заранее зная, что не поможет.
Ближайшие несколько дней все время буду возвращаться к своему кошмару.
Спортивная сумка собрана ещё с вечера. Хватаю её и спускаюсь на первый этаж.
В столовой уже накрыт завтрак. Мачеха вместе со Златой пьют свой утренний кофе.
– Доброе утро, Гордей! Присоединишься? – Эльвира делает вид, что рада мне. Так же, как и сводная сестра. Я осматриваю содержимое стола. Мучное, сладкое, фрукты. Она прекрасно знает, что у меня режим. В период тренировок я редко позволяю себе есть такую еду. На это и расчёт. Чтобы меня не было рядом с ними. Не очень-то и хочется.
– Круассаны очень вкусные, – Злата вторит своей матушке. От неё она унаследовала практически все, включая нос горбинкой. Вот только мачеха давно поправила его, а сестрица так и ходит, как орёл.
– Остроклювым лишний вес ни к чему. Жопа будет тянуть вниз.
– Мама, – Злата истошно вопит. – Он меня обзывает.
– Гордей, не хами, – Эльвира встает на защиту Златы.
– И не думал, – подмигиваю мачехе и выхожу на кухню. Она провожает меня взглядом полным ненависти. Не любит, когда обижают дочурку.
– Гордеюшка, завтрак готов.
– Спасибо, Марья Васильевна, – чмокаю старушку в щеку. Она заботится обо мне с тех самых пор, как мамы не стало. Эльвира хотела уволить её много раз. Но это единственный вопрос, в котором отец не прогнулся под мнение новой жены.