-Я просто уснула в ванне, ты же не думаешь, что я хотела утопиться.
-Я так подумал в первую секунду, потому что какая-то паника охватила меня, когда ты не открыла.
-Как ты вошёл? Дверь не сломана.
-Через балкон, я тупица, сразу не сообразил, не колотить в дверь, а зайти через балкон.
Он покрыл моё лицо поцелуями, он исцелить моё сердце. И я отчаянно гнала мысли о семье и возвращении в Москву.
Глава 8
4 месяцев назад.
Знаете, тот шок, что я испытала при первом посещении квартиры Вадима, ни с чем не сравнить. Я ожидала увидеть типично мужскую, холостяцкую квартиру, кирпичная стена, бело-серые оттенки, минимализм. Давно стоило отказаться о стереотипном мышлении, когда я мысленно обсуждала Вадима. Но нет. Совершенно неожиданный, насыщенный множеством деталей, как и он сам состоял из ста тысяч разных достоинств, так и его интерьер.
Для начала выбор дома, это был тихий центр Москвы, старый центр. Дом с богатой историей, высокими потолками и оригинальной лепниной. Оттенки были глубокими. Тёмный коридор цвета бургунде. С винтажным креслом сливочного цвета. Гостиная была фисташкового цвета, главным предметом был большой диван на ножках из коричневой, настоящей, не крашеной в дурацкие цвета, кожи. Мягкий по текстуре, угловатый по форме. Вместо напольной лампы- раритетный софит на треноге. Масса картин разного размера и стиля. Изящный кофейный столик причудливой трапециевидной формы из темного, почти черного дерева. Ковёр с тонким вором с интересной историей явно, потому что были следы вековой использования. Дубовый паркет, выложенный французской елочкой, придавал завершенный вид этой комнате.
Весь этот микс выглядит потрясающе, стильно, так словно, если убрать одну делать, весь интерьер развалится. Настолько цельный образ создаётся. Я удивлена, что у Вадима такое чувство стиля, он признался, что сам подбирал все вещи в квартиру, вернее вещи находили его. Не зря он режиссёр, увидеть алмаз и знать, что с ним делать, дано не каждому... Квартира-одно из лучших его творений. Уникальная, такая же, как и он.
Сейчас, конечно, для меня это привычная обстановка, но я никогда не забуду это первое: "Вау". В этой квартире была гостевая спальня, где иногда оставались мальчики, хотя они не любили это место, и открыто ненавидели Вадима, но я умудрялась заманивать их сюда и надеялась, что всё же лёд треснет и мои любимые мужчины смогут найти общий язык.
Помню один разговор с детьми, который расстроил меня не на шутку.
-Мам, а если Вадим умрет, ты снова будешь жить с папой? – спросил меня Саша будничным голосом, а я просто заледенела лишь от одной мысли.
- Если с Вадимом или с вами что-то случится, я буду самой несчастной женщиной на свете, и скорее всего уйду в монастырь. Потому, что потерять любимого человека невыносимо больно, и я не хочу представлять себе это. Я же рассталась с папой не из-за Вадима, а из-за того, что больше его не люблю, поэтому даже, если я расстанусь с Вадимом, я буду одна, или найду себе кого-нибудь другого.
- Очень интересная тема- Вадим неожиданно появился с какао пончиками. – Кого это ты себе нового найдешь?
— Это если ты умрешь. - ответил за меня Саша.
Вадим не расстроился или не показал виду, а лишь рассмеялся.
- Мы все когда-то умрем, и действительно, лучше это буду я, потому что жить без твоей мамы я не смогу. Я же могу на тебя рассчитывать, ты поддержишь маму, когда меня не станет?
- Конечно, она даже может жить в моей комнате.
— Вот и договорились.
Ужасная тема для разговора, но какое-то общение лучше, чем ничего. Глазами и легким прикосновением к руке я благодарю Вадима за понимание и неимоверное терпение к моим детям.
Возможно, с появлением ребёнка, все изменится. Больше всего я молю Бога, о том, чтобы мальчики не стали ненавидеть моего малыша. И не винили его в произошедшем.
Как и следовало ожидать, чем лучше личная жизнь, тем хуже на работе. Как только слухи о нас просочились в коллектив, начались проблемы. Коллеги разделились на две группы: кто нас осудил и демонстративно показывал своё пренебрежение, и те, кто поняли нас. Последних было меньшинство, и конечно это люди, которые хорошо нас знали. Понимая, что это не блажь, не минутное помешательство, а настоящая любовь. Блюстители морали, как ни странно весь гнев вымещали на мне, то ли потому, что я мать, которая бросила детей, то ли потому, что Вадим мог с легкостью их всех уволить, если бы они посмели высказать неуважение к нему, или если бы он узнал о их мелких пакостях по отношению ко мне. Сколько было захлопнуто передо мной дверей в прямом смысле этого слова, сколько перешёптываний и осуждающих цоканий я услышала. Были и те, кто пытались меня переубедить и заставить вернуться в семью.