Центральный госпиталь Росарио встретил нас тишиной позднего вечера и запахом медикаментов. В приемной нам сообщили палату сеньоры Лусии и мы бегом пробежались по коридорам с крашенными стенами. Марисса зашла в палату первой, я за ней. В углу двухместного помещения стояла кровать, где лежала худая женщина в возрасте. У матери Родригеса случился сердечный приступ, и она покоилась с прикрытыми глазами.
Присядь Марисса. – удивительно, но не открывая глаза, она указала на стул, стоявший рядом. – Добрый вечер, молодой человек! - Она видит сквозь веки?
Мама, как вы? – Мари присела и взяла сеньору за руку, - Это полковник Бустаманте, он помог мне. Я попросила его привезти меня к вам. Хорхе нет дома, он в командировке.
Добрый вечер, сеньора! Как вы себя чувствуете? – спросил я, проявляя вежливость.
Хорошо, спасибо. – ее глаза открылись и на нас теперь смотрели серые зрачки. Почему-то мне они показались бездушными. Это может быть только мое ощущение, так как она ласково по-матерински погладила мою любимую за руку.
Марисса, я буду в коридоре. – несколько секунд в тишине и мне стало неловко, поэтому я решил подождать на улице.
Она вышла спустя полчаса. Грустная и заплаканная.
Все будет хорошо. Не переживай. Я говорил с доктором. Он сказал, что она поправится. – обнял ее за плечи.
Пабло, ты езжай обратно. Я останусь с ней.
Может…
Нет. Я должна. – она прервала меня. Я понял. Это единственный близкий человек, который пригрел ее, когда она осталась одна. Она хочет быть рядом с ней.
Хорошо. – я взял ее руки, поцеловал их и ее. А потом пошел прочь.
Было сильное желание обернуться, и посмотреть. Она стояла на крыльце и смотрела мне вслед. Кажется, свет от фонаря отсвечивал ее блестящие от слез глаза.
Ехал за рулем и чувствовал, как расстояние между мной и ею, словно нить. Она тянется и тянется, и от этих километров становится все тоньше и тоньше.
========== Часть 6. ==========
Почему больница вызывает у людей в основном именно отрицательные чувства?
Возможно, это потому что с детства нас всех пугают уколами или походом к зубному врачу или мы боимся заразиться какой-нибудь неизвестной болезнью.
Больничные стены вызывают скукоту и уныние. А запах забивается в ноздри и им пропитывается вся твоя одежда.
Это место настолько обособленное, что каждый кто попадает сюда сразу же начинает ощущать себя, как в другом измерении.
Каждый больной в больнице ждет своего посетителя, даже если у него никого нет. Посетитель словно посланец, приносящий весточку с другого мира.
Не успела Марисса прикоснуться к руке своей свекрови, как подумала, что возможно она тоже будет лежать вот так в одиночестве и ждать посетителей.
Дверь за полковником закрылась и мать снова прикрыла свои веки.
Он любит тебя. – негромко произнесла женщина, спустя пару минут. Девушка, которая держала руку не сразу поняла о ком говорит сеньора Лусия.
– Я это сразу заметила. – продолжила она, - и ты любишь его.
Мама, вы… - ее приемная дочь попыталась отрицать догадки свекрови, но ее прервали.
Марисса, я уже достаточно прожила, чтобы понять и увидеть очевидное. – она по-матерински погладила руку смущенной девушки, - я не осуждаю тебя. Он очень красивый, видный. Трудно не влюбиться в такого. А мой сын дурак! Он никогда не видел того, что я вижу в тебе.
Молодая Родригес молчала. Ей хотелось плакать. И не оттого, что она чувствовала свою вину за то, что влюбилась, а от того, что мать ее не осудила, а поняла.
Ты очень красивая, девочка моя. И сильная. Ты заслуживаешь счастья и любви. – сеньора прервалась и приблизила руку девушки к своим подсохшим пожилым губам. – Ты знаешь почему у меня случился приступ?
Нет.
Мой болван сын снова попал в передрягу.
Хорхе?! Что с ним случилось?!
Он пытался провезти в США запрещенные товары и его поймали на таможне.
Но, почему мы не узнали?
Потому что он позвонил мне, и я звонила к Гонсало. Господи! Какой позор! Мне пришлось напомнить Гонсало, что он был близким другом моего мужа и просить предпринять что-нибудь! А потом со мной случился этот приступ и Гонсало уладил конфликт с таможней.
Мама! – успокаивая мать, дочь обняла ее. Женщина погладила ее по спине, слегка прижимая к себе.
Марисса, ты сильная. Не бросай моего сына! Он болван и без тебя пропадет.
Мама, я…я не думала бросать его. – слезы снова потекли по щекам.
Ты может и не думала, но сердце твое хочет, и твой полковник не оставит тебя в покое.
Простите меня, мам.
Не надо просить прощения. Разве за любовь просят прощения. Просто знай, что любовь такое чувство, которое угасает и проходит, а семья это на всю жизнь. Я не могу тебя заставить, я просто прошу тебя остаться с моим сыном.
Хорошо, я вас поняла.
=
POV Пабло.
Приснился сон, что рядом ты со мною,
И пропасть расставаний позади,
Идёшь ко мне, струится смех рекою,
А я шепчу тебе — не уходи,
Побудь со мной ещё хотя б мгновенье,
Ну, дай, тебя я обниму...
Проснулся, вздрогнул, нет виденья,
Как жив ещё от скуки, не пойму.*
Без нее так тоскливо, скучно и тесно. Тесно везде, тесно в этом мире. Ее нет уже целую неделю. Неделю одиночества и грусти. Я вспоминал наше время проведенное вместе. Она смеялась, рассказывала маленькие истории из детства и анекдоты. Никогда не думал, что женщина может читать анекдоты в газетах, да еще и запоминать их. Это так забавно со стороны. Причем в основном они были про солдат.
Она рассказывала как-то по-особенному. Эмоционально говорит, а сама не смеется.
Генерал-лейтенант звонит генералу:
— У тебя есть два толковых полковника?
— Есть.
— Пришли сюда. Мне надо диван переставить!
Этот почему-то напомнил мне меня самого в тот момент и наш устрой в воинской среде. Мне было смешно от иронии и от безысходности. А следующий про пулемётчика рассмешил до слез.
На призывной комиссии.
Ты кем работаешь?
Механик.
Хорошо! В танкисты!
А ты?
Юрист.
Писарем будешь.
А ты?
Я з-заикаюсь...
Пойдешь в пулеметчики.
Я вспомнил его сейчас и снова засмеялся.
Не видел ее всего несколько дней, а казалось будто прошла вечность.
Вспоминал наши танцы под старый проигрыватель. Я учил ее танцевать вальс, но мы больше целовались, чем изучали правильное перебирание ног.
В шкафу мы нашли полароид, в котором оказывается остался только один кадр. Я сфотографировал ее и забрал снимок себе. Теперь я бесконечно прикладывал снимок к губам, слушал музыку и готовился ко встрече с ней и со своей женой.
=
Они приехали в один день. Моя жена, ее муж и она.
Дорогой, привет! – радостная Белен залетела ко мне в кабинет и бросилась целоваться. Я не смог оттолкнуть ее вот так сразу. – У меня для тебя одна важная новость. Отец сказал, что тебя скоро назначат генералом! Ты представляешь?!
Белен, я…я хотел тебе сказать, что…
Вечером поговорим. Не опаздывай! - она выпорхнула вдохновленная и довольная. Совесть меня снова стала мучать, пока я не подумал о ней. Нет, все-таки Белен заслуживает большего, чем неверный муж.