— Вы что с ней однофамильцы? — удивленно спросил Рустам девушку.
— Сестры родные. Возьму вот и уведу вас куда-нибудь в противоположную сторону.
«Ох эти девчонки, ничего у них не поймешь», — вздохнул Рустам.
— Даже не верится, что год назад к этому директору вообще нельзя было подступиться, — рассказывал вполголоса капитан, пока, пропустив провожатую вперед, спускались по лестнице. — А потом он у нас проходил по одному уголовному делу. В качестве свидетеля. Из тех свидетелей, которым полшага до обвиняемых. Вот теперь и старается...
...Дверь в квартиру Ивановых открыла хозяйка, немолодая, полная женщина.
— Валюша, боже мой, что случилось? — воскликнула она, испуганно всплеснув руками.
— Добрый вечер, — вежливо сказал Рустам, он шел впереди. — Разрешите зайти к вам на несколько минут.
— Пожалуйста, пожалуйста, конечно, заходите, — засуетилась женщина, поспешно отступая в глубь прихожей. — Но что же все-таки?
— Да ничего, тетя Лида, не случилось, — пыталась успокоить ее девушка. — Они к вам и по другому делу.
— По какому делу? Что ты путаешь! — еще больше забеспокоилась хозяйка. — Какие могут быть у нас дела с милицией?
— Нам нужно расспросить у вашей дочери об одном молодом человеке, — вмешался Рустам.
— О каком молодом человеке? — женщина снова всплеснула руками. — Доченька, что это? — повернулась она к своей дочери, высокой, вертлявой девице с тонкими, едва заметными полосками выщипленных бровей, которая лениво вышла из комнаты, небрежно запахивая коротенький халат.
— Не знаю, мама, не знаю никакого молодого человека, — томно проговорила она. От ее жирных неопрятных волос так густо несло запахом крепких духов, что у Рустама сразу заломило виски.
— Товарищи, видите, это какое-то недоразумение! — голос мамаши поднялся почти до визга. — И никаких таких молодых людей у моей Ниночки нет.
— Я никого не знаю и вообще ни с кем не встречаюсь.
— Вы слышите, ни с кем моя Ниночка не встречается.
— Да подождите вы, — опять не выдержал и вмешался Абдуллаев. — Это очень серьезно. Мы разыскиваем преступника, а с ним встречалась ваша дочка. Об ответственности за укрывательство слышали?
— Как с преступником? Кто встречался? Какое укрывательство? Да вы что! — тоже повысила голос хозяйка и вдруг повернулась к Валентине: — Это все ты! От зависти придумала. Неблагодарная, испорченная девица. Ты, ты дурно влияешь на Ниночку. Боже мой, какую змею пригрели!..
— Подождите, гражданка, одну минуточку, — вступился в разговор молчавший до сих пор, но внимательно слушавший перепалку капитан. — Это все не так просто. Давайте пройдем в комнату и я вам все объясню.
Однако, как отметил Рустам, капитан, даже когда перешли в комнату и расселись, вопросов задавать не стал. «Не вмешивается, дает разговориться женщинам», — дошло до лейтенанта.
— Дурочка ты, Валька! — визгливо заговорила Нина. — Что ж, я должна была исповедоваться перед мамашей? Да ее сразу бы кондрашка хватила. И потом я действительно ничего не знаю.
— Но ты же встречалась с ним и не раз.
— Это с которым?
— С длинным тем, беловолосым.
— Ну и что, только и о нем я ничего не знаю.
— Как не знаешь? Ты была с ним.
— Подумаешь, была. Если бы я стала записывать анкетные данные каждого мужика, с которым была, то и вот такой толстенной тетради не хватило бы.
— Ну и шуточки у вас! — возмущенно вмешался Абдуллаев. — Может, именно сейчас этот ваш мужик пустил в ход нож и снова пролил чью-то кровь.
— Да никакой он не мой, я даже не знаю, где он живет! — в голосе Нины звучал откровенный страх.
— Ой не крути, Нина. Я ж не навредить, помочь тебе хочу, — снова вступила в разговор Валентина. — Запутаешься ведь...
— Что же, он тебя ночевать к себе с завязанными глазами водил?
— Когда водил? Чего ты плетешь?
— Когда? В июле: третьего, десятого, восемнадцатого, тридцатого; в августе: третьего, девятого, двенадцатого и двадцать пятого. Ведь в эти дни я должна была засвидетельствовать твоей мамаше, что ты ночевала у меня. Сама же рассказывала о его квартирной хозяйке, как она каждый раз начинала громко молиться за стеной, когда вы целовались... Не хочу больше врать, — видишь беда какая...
— А ну тебя к лешему, Валька, — криво улыбнувшись, сдалась вдруг Нинка. — Пишите: улица Лермонтова, дом 68, зовут Олег, фамилию не знаю, ну честно. Работал в каком-то ПМК, вроде строят там птицефабрику. Чего еще вам?
— Сколько ему лет?