— Так. И куда он уедет?
— Сказал, в Самарканд к приятелю.
— Почему уезжает?
— Что-то натворил. Вечером прибежал, тихо сказал о чем-то, а Санька как вскрикнет, а он ей: «Молчи, дура, за мной все чисто. Просто уберусь на всякий случай дней на десять». Велел позвонить на работу, сказать, что болен.
— Так, а где он работает?
— Не знаю точно, в каком-то ПМК.
— Однако нам пора, — встал капитан. — Простите за беспокойство, спасибо вам... Так, а где они чаще всего выпивают?
— Насколько мне известно, они обычно пьянствуют у какого-то Тураба Кривого в бараках...
— Эх, Максим Петрович, зря мы не уточнили, где это! — воскликнул Рустам, когда они были уже внизу.
— Зачем? Где бараки, я знаю, — спокойно ответил Максим Петрович. — Если там собрались типы, под стать нашему, то мы услышим их издали.
Сурков оказался прав: машина еще не подъехала, а оперработники были буквально оглушены пьяными воплями. Несколько мужских и женских голосов вразнобой орали какую-то дикую песню.
— Оставаться всем на местах, — скомандовал Сурков. Он легко выпрыгнул из машины, осторожно подошел к окнам, заглянул в одно, другое.
— Ну это вы зря, Максим Петрович, — рассмеялся Рустам, когда капитан вернулся к машине. — Они сейчас даже на колонну танков не обратили бы внимания.
— Осторожность в нашем деле никогда не лишняя, — сухо заметил Максим Петрович, за эти несколько секунд он преобразился, стал строже, собранней. — Тем более, что наш подопечный, видел я его, не из простачков, такой детина! И еще трое: мужчина и две женщины, все порядком выпивши, но вполне на ногах.
— Будем брать. — Капитан оглядел всю группу: напряженного как струна Абдуллаева, спокойного, несколько флегматичного великана Султанова, опытных, бывалых и потому готовых ко всему старшин милиции Шакирова и Кучкарова. — Рустам, Сабирджан — со мной, Абдуллаев, ты в форме, начнешь; Шакиров, Кучкаров — под окна, вмешаетесь только в крайнем случае.
Дверь оказалась незапертой и они вошли в полутемную прихожую, освещенную полоской света, что пробивалась через приоткрытую дверь.
Оттуда слышен был пьяный галдеж, тянуло табачным дымом и резким запахом водки.
— Всем оставаться на местах. Руки положите на стол, — негромко скомандовал Рустам Абдуллаев, но услышали все. В наступившей тишине сзади справа раздался специфический щелчок затвора, досылающего в ствол патрон.
«Это Султанов, зачем торопиться», — с досадой подумал Рустам, и тут же забыл о промахе товарища.
— Назад! — крикнул он, бросаясь наперерез высокому широкоплечему блондину, который прыгнул в окно. И не успел. С треском распахнулись обе створки и блондин резко отпрянул, увидев под окном еще двух милиционеров. Бессильно опустились руки, на указательном пальце левой не хватало двух фаланг.
— Спокойно, молодой человек, без фокусов, — это Максим Петрович стремительно подскочил к задержанному и завернул ему правую руку за спину. — А что это у вас за игрушка? Так. — Он ловко извлек у того из внутреннего кармана пиджака самодельный финский нож.
...Когда закончили оформление документов и сдали преступника, было без двадцати минут три. «Время вторых или даже третьих снов» — подумал Рустам, позевывая в кулак.
— Абдуллаев, зайди на минуту, — сказал по селектору дежурный, — нужно записать для сводки фамилии пострадавших.
— Фамилии пострадавших? Откуда их взять? Розыском занимались, не до этого было, — налетел Рустам на дежурного.
— Да, положеньице, — дежурный нервно щелкал шариковой ручкой. — Капитан Абдураимов, которого посылали в больницу, звонил в полпервого: пострадавшие еще не пришли в сознание.
— Где тут у вас справочник? — Рустам решительно снял телефонную трубку.
В больнице к телефону подошла дежурная медсестра. Она отвечала отрывисто, усталым голосом. Раненые все еще в тяжелом состоянии, обоих уже оперировали. Но один в очень тяжелом состоянии, нужна еще одна операция. Ждут машину, послали в Ташкент, случай очень серьезный, задеты легкие, селезенка, кишечник.
— Причем здесь машина, почему Ташкент? — растерянно забормотал Рустам. Невольно вспомнилась сытая, самодовольная физиономия задержанного, который несколько минут назад здесь нахально заявлял о своей невиновности и что им никогда не удастся найти ни одной улики против него.
— Почему из Ташкента? За кровью послали, она у него очень редкой группы. Запасы исчерпаны во время операции.
— Возьмите кровь у меня.
— Ваша вряд ли подойдет. — Видно было, что дежурной очень трудно сдержать раздражение. — Подобная группа, да еще при отрицательном резусе встречается у одного из пятидесяти-шестидесяти доноров.