— Ах, товарищ капитан! Уж решайте скорее мою судьбу, — Алла села, заложив ногу на ногу. Капитаном она назвала этого чурбака, чтобы польстить ему, словно невзначай.
— Успеем решить. Утром я передам вас следователю. А пока отдыхайте до утра.
— Ах, капитан, уж лучше к одному концу, — Алла капризно изогнула губы.
— А к какому же концу, гражданочка? — Сиротин сел за стол, по-крестьянски сложив руки на столе. — В вашем деле конец один. Рано или поздно. Неужели же вам это не понятно?
— Ах, да что вы можете знать о моем деле? — Алла старалась за этой невинной беседой выяснить, что о ней известно.
— В меру необходимых мне данных, — сухо ответил Сиротин и вышел из комнаты, не обратив никакого внимания на ее открытые колени, на томный голос и недвусмысленные взгляды. Алла прикусила губу. Этот формалист насторожил ее.
А «формалист» широким шагом шел по ночному городу к больнице, где он тоже был нужен...
Следователь Калинин показался Алле вполне мирным, домашним, этаким уютным папашей. Одет попросту, брючки на ремешке, на ногах сандалии. Лицо круглое, с маленькими глазками, розовая лысинка и голос с хрипотцой. Поглядывает с улыбочкой:
— Что же это, красавица, а? Да ты не отворачивайся, не отворачивайся, а слушай. Чего ж ты это людей обижаешь?
Он укоризненно покачал головой, придвинул дело, поковырялся в нем, со вздохом отодвинул:
— Рассказывай все, как дело было. И тебе, и мне будет полегче.
Алла сразу прикинула, что этого добрячка она сумеет заморочить.
— Ой, вы понимаете! Такое наслоение недоразумений. Я очень сожалею, но там, — Алла показала на папку с делом, — все совсем не то, что было на самом деле. Даже и близко к правде нет ничего.
По ее рассказу получалось, что и кражи не было, и деньги-то ей ни к чему. Просто она договорилась с одной попутчицей перекупить у нее норковую шубку. А свои деньги у Аллы на книжке... Одним словом, она хотела одолжить. Да-да, именно одолжить. А соседка ее не поняла, подняла шум.
Калинин слушал ее внимательно, даже голову склонил набок, помаргивал добрыми глазами.
— Это ж зачем врешь мне, старику? — искренне огорчился он. — Ну да бог с тобой. Я-то поначалу думал, откровенно поговорим. Давай для начала свою фамилию, имя.
Он придвинул бланк допроса. Алла почувствовала, что где-то сфальшивила.
— Фамилия? Алла Целинная.
— Даже вот так? Целинная?
— Разве над фамилиями можно смеяться?
— Что вы, разве я смеюсь? Простите, пожалуйста. А специальность какая будет?
— Геолог.
— Ага, институт, значит, кончали?
— Да, кончала.
— Понятненько. Значит, в пределах «морского боя» и «балды» образование есть?
Алла непонимающе посмотрела на следователя. Но тот, хмыкнув, опять уткнулся в дело.
— Если вы, гражданка Целинная, больше ничего не имеете сообщить, то давайте отдохнем. Что-то голова разболелась, да и перекусить больно охота, — миролюбиво сказал Калинин, поднимаясь из-за стола.
В столовой он отыскал старшего лейтенанта Сиротина, поставил свой обед, сходил за ложкой и вилкой.
— Что-то спину разломило, к дождю, видать. Как жинка, Андрей Романыч?
— Ни хуже, ни лучше. Замедлился процесс, но и улучшения нет.
— Даст бог, на поправку пойдет. А наша мадам вовсе не студентка, никогда ею не была. Нюхом чую. Все же запрос в Новосибирск сделаю, в институт.
— Да важно ли это — училась, не училась?
— Очень даже важно, Андрюша, — Калинин аккуратно сложенным платочком вытер рот. — Если не училась, то диплом «темный», и трудовая. Такую липу делают не для спортивного интереса. Прикрыться, вот какие пироги.
— А сумочка? Петр Алексеевич, сумочка!
— Это дело еще доказать надо, что сумочка ее. Будь спокоен, и сумочку предъявим. Пойду я. Привет и поклон Ире. Хорошая женщина, души большой. Пусть поправляется. Обещался я взять вас на рыбалку. Как выпишут — поедем вчетвером. Я со своей половиной и вы.
Сиротин посмотрел вслед своему давнему товарищу. Андрей и сам, приехав сюда на работу, не очень верил в следовательские способности этого с виду мешковатого немолодого человека. На это, между прочим, попадались иные преступники. Андрей давно понял, что ума Петр Алексеевич хитрого, тонкого, памяти цепкой. И не удивился, когда уже перед уходом в больницу услышал по телефону голос Калинина:
— Андрей Романыч? Сумочку не хотела признавать ни под каким видом. Откудова, говорит, такие деньги да еще оружие. Дак я сразу: снимать-то спрашиваю, отпечатки пальцев? А что она, дура, что ли? Там скрозь ее руками залапано. Мате-е-рая! Но дельце, скажем прямо, пустяковое. Дак оно и лучше: нам спокойнее и народу меньше неприятностей. Ты к больнице? Ну, шагай, шагай. Большого тебе мужества, Андрюша. Живи... для Ирины своей.