— Папка!
И плача и смеясь от счастья, Таня повисла на шее отца. Он, все так же ласково улыбаясь, как и в далекие времена детства, гладил ее по голове.
— Ну, ну же, глупая девочка! Всё в порядке...
— Как ты оказался в Москве? Ведь ты же ни слова не писал мне о приезде? У, вредный папка!
— Командировка срочная, час на сборы. Когда было сообщать?
— И надолго? Может, насовсем, а? — в голосе Тани слышалась нескрываемая надежда, что наконец они с отцом будут снова вместе.
— Нет, Танюша, еще не насовсем, — покачал головой отец. — Ну? Едем?
Они приехали в гостиницу, где остановился отец. Пока другого угла у них не было. Квартиру они сдали на два года, чтобы Тане не тосковать одной в пустой квартире.
— Рассказывай, дочка, как живешь? Что нового у тебя?
И Таня рассказала. И об учебе, и о товарищах, и о встрече с Адылом. Потом откровенно добавила, что тревожится за его судьбу. И хотя отец не совсем понимал, почему Таню так беспокоит судьба совсем не знакомого ей человека, он грустно порадовался:
— Взрослая ты стала, Татьяна. А не влюбилась ли ты в этого... карманника?
Таня подумала, покачала головой.
— Нет, папа. Но ведь ты сам говорил, что нельзя проходить мимо чужой беды. А он в беде. Может быть, я глупая девочка, но кажется, он тяготится своей судьбой, и я должна помочь ему.
— Чем? Прости, Таня, но я должен в этой истории разобраться до конца. Если ты веришь в благотворное влияние на него одних внушений, высоких слов о достоинстве, долге, то можешь ошибиться. Если же ты хочешь быть около него всегда, соединить свою судьбу с ним...
— Нет, нет, — поспешила заверить Таня, растерянная от слов отца.
— Может быть, конечно, он послушает тебя. Но непременно будет требовать от тебя жертв. Твоих чувств, Таня.
— Но... я не могу его любить, папа.
— Видишь, как ты запуталась, девочка. Он пишет тебе?
— Да, конечно. Сейчас ему трудно. Нигде не принимают на работу, потому что он из колонии. И вполне может сорваться от обиды и озлобления.
— Ну да, я примерно так и представлял себе. Или дай им сразу полное доверие, или снова к старому. А ведь это обычная история, девочка. Я, дескать, могу, если вам нужно, стать честным, только дайте полное отпущение. А так не бывает. Если человек хочет быть честным, то взамен он ничего не будет требовать за свой шаг. Понимаешь? А то получается, что он делает одолжение человечеству. И что ты хочешь? — успокоившись, спросил отец, присаживаясь в кресло. — Поехать в Ташкент?
Очень хорошо, но и нелегко иметь такого умного и проницательного отца, от которого бесполезно что-либо скрывать. Таня кивнула головой.
— Хорошо, вот тебе сто пятьдесят рублей. Но полетишь туда только когда проводишь меня. А теперь едем с визитом в одно место.
— Куда, если не секрет, папка?
— Ты присядь, Татьяна, присядь. И постарайся понять правильно...
— Папа, ты хочешь жениться! — сообразила Таня. И теперь отцу настал черед сетовать про себя на слишком сообразительную дочь.
— Ты уже забыл маму? — тихо спросила Таня.
— Не так все просто, доченька. Но вот встретил я человека, который близок мне. А я ведь уже немолодой, я устал от одиночества, от неприкаянности. О тебе эта женщина знает... Не огорчайся, дочка, она тебе понравится, я уверен.
Таня немного всплакнула, потом тихо прижалась к плечу отца.
— Не обращай внимания, папка! Я глупая, взбалмошная девчонка и еще эгоистка. Мне страшно стало, что начнешь забывать свою Таню. Но это чепуха, ты меня любишь, и будешь любить. Едем. Едем.
Отец наблюдал, как дочь совсем но-взрослому наводила перед гостиничным трюмо туалет, подправляла брови и ресницы, и печально думал, что не заметил, как выросла без него его Танька, как она стала совсем взрослой... И что много подстерегает ее опасностей на пути, особенно с ее чуткой, восприимчивой натурой, но изменить что-либо он уже не мог.
— А этот... парень часто тебе пишет? — спросил отец уже в такси.
— Да времени не так много прошло. Два письма написал... Я тебе дам почитать. Завтра.
Отец и дочь приехали в обыкновенную московскую квартиру, звонили у дверей, потом неловко топтались в прихожей, и так же неловко их приглашали проходить и не стесняться. Совсем белая маленькая старушка все подталкивала мягко их:
— Проходите, проходите же.
Но самое замечательное, что женщина, к которой приехал отец, нисколько не смущалась, оставалась серьезной и спокойной. Ласково встретила отца, обняла за плечи Таню, тихо сказала: