До того, как осознала, что делает, она уже стояла напротив шатра. На мгновение засомневавшись, Джейн подняла тартан и нырнула внутрь. Она бесшумно опустила за собой ткань, пока ее глаза блуждали по внутреннему убранству шатра.
Справа друг напротив друга стояли два стула. В дальней части шатра был расстелен плед в цветах МакАлистеров, который Брайден использовал в качестве постели. Слева от него сундук. А посередине стоял большой стол с развернутой на нем картой, над которой, погруженный в свои мысли, склонился Брайден.
Исчезла синяя краска, покрывавшая его лицо и верхнюю часть туловища, от которой он казался таким диким и необузданным. Теперь Брайден надел килт и рубашку шафранового цвета. Ее рукава были закатаны до локтей, обнажая покрытые темными волосками руки.
Он выглядел как любой другой горец, но только не для Джейн. Она видела, каким он может быть в бою, видела его неистребимую жажду отмщения, за себя и за своих людей.
Она навсегда сохранит в памяти его образ, когда он спрыгнул со скалы, чтобы спасти ее.
Неожиданно он поднял голову и посмотрел на нее.
Джейн сжала руки, пытаясь успокоить готовое выпрыгнуть из груди сердце. Близость к Брайдену влияла на ее мысли и тело каким-то непостижимым образом. Раньше такого с ней не случалось.
И дело не только в силе, которую он излучал. Не только в его решимости восстановить справедливость.
Дело было в нем. От одного его вида — храброго, горячего, невероятно красивого, с его темными волосами и ярко-голубыми глазами — перехватывало дыхание.
Ее тянуло к нему, не только потому что он спас ее, но еще и потому, что ей хотелось быть рядом с человеком, который рискнул всем во имя своего клана.
— Я собирался проведать вас с Колином. Как он?
Ее кожа ответила покалыванием на его голос, ровный и низкий. Ей вдруг захотелось знать, что значит быть его женщиной, познать тепло его губ и нежность его прикосновений. Обнимать его, касаться.
Чувствовать.
— Без улучшений, — ответила она. — У него началась лихорадка.
Брайден отвел взгляд, стиснув зубы.
— Может, я могу достать какие-то травы? Хоть что-нибудь, что поможет ему?
— Сейчас ему могут помочь только время и молитвы. Я промыла раны, использовала травы, чтобы ускорить заживление, и наложила швы. Это все, что можно сделать.
— Колин хороший человек. Я не хочу видеть, как он умирает.
Джейн едва заметно кивнула.
— Тогда я оставлю тебя наедине с твоими обязанностями и вернусь к своим. Прости, что отвлекла.
Она повернулась и уже протянула руку, чтобы отодвинуть закрывающее вход полотно, как его слова остановили ее.
— Спасибо.
Джейн оглянулась, тут же потерявшись в его голубых глазах. Было что-то такое в нем, в том, как он держался, как говорил, как обращался с другими, что делало его прирожденным лидером. Он был молод, но даже те воины, что были старше и опытнее, последовали за ним, зная, что этот человек — ответ на их молитвы.
— Это я должна благодарить тебя. Ты дал отпор Нилу, когда другие бы не осмелились.
Еще в тот момент, когда Брайден впервые увидел Джейн, он понял, что она перевернет его жизнь с ног на голову. Девушка была прекрасна, своевольна и упряма.
Она бы очень ему подошла. Если бы у него было время на женщин.
Ее черные волосы, густые и прямые, были заплетены в косу, перекинутую через плечо на грудь и открывающую овальное лицо с безупречной кожей сливочного цвета. Крохотная родинка едва заметно расположилась на правой стороне широких, полных губ. Темные брови мягко изгибались над большими, выразительными глазами рыжевато-коричневого оттенка. И хотя у нее был средний рост, ее манящие изгибы заставляли вожделеть с первого взгляда.
Она была безумием, которое он не мог себе позволить. Но и обойтись без нее он не мог.
Два широких шага, и Брайден уже стоял перед ней. Едва касаясь, он провел кончиками пальцев по ее нежной щеке, прежде чем опустить руку.
Как давно он в последний раз был с женщиной? Как давно чувствовал тепло тела, касался шелковистой кожи, целовал податливые губы? Как давно он погружался в разгоряченный влажный жар между женских бедер?
Невыносимой, разрывающей изнутри потребности в Джейн было достаточно, чтобы держаться от нее подальше. И хотя разум настаивал уйти, его тело — и его сердце — убеждали остаться.
Но он все равно был бессилен что-либо изменить. Джейн была словно яркий луч света, осветивший его мрачный, безрадостный мир, полный лишь смерти и мести.