Выбрать главу

— Зачем ты провоцируешь меня? — спрашиваю сквозь зубы.

В ответ она лишь тихо смеется.

Четыре года назад с Лизой что-то случилось, и она слетела с катушек. Я долго анализировал, в какой именно момент произошли перемены, и понял, что после того дня, когда она плакала в подъезде, а я смотрел на нее в растерянности и хотел стереть в порошок любого, кто обидел ее.

Нет, я не стал в тот день считать ее своей сестрой. Хоть миллион человек в один голос скажут, что она моя сестра, я не приму этот факт. С самого первого дня я четко осознал: она мне никто. И мое мнение об этом не изменится никогда. Да, умом я понимаю, что у нас один отец, но никто и ничто не заставят меня принять этот факт. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я скорее умру, чем назову ее своей сестрой.

Но тогда в подъезде, смотря на слезы, которые градом катились по ее щекам, я хотел разорвать того, кто сделал с ней это. И тогда же я осознал, что больше не хочу с ней по-плохому. А по-хорошему не могу. Наверное, я действительно придурок, как говорит Лиза.

И я снова перестал ее задирать. Зачинщиком наших перепалок всегда был я, она лишь велась на мои провокации. Я прекратил это и решил, что лучше всего не обращать на нее внимания.

Но это больное сумасшествие оказалось нужно ей. С тех пор на эмоции и ярость она выводит меня умышленно. Вот как сейчас. Пришла в этот ненавистный день и стала издеваться. Она мазохистка.

Лиза чертова мазохистка, которая испытывает удовольствие от того, что я вот так ее скручиваю.

Чувствую ладонью на ее шее, как она сглатывает. Вскидывает голову наверх и смотрит мне ровно в глаза сквозь волосы, которые упали ей на лицо. Она пробует сдуть их, и порывом ее дыхания светлые пряди достают до моего подбородка, ударяя меня током.

— Что-то ты сегодня без настроения, братик, — она делает акцент на слове «братик», и меня передергивает.

— Я тебе не брат, — цежу ей.

— Кто тебе это сказал? — смеется. — Брат самый настоящий. Старший.

Усиливаю захват на шее. Придушу стерву, если не заткнется.

— Как же это хорошо — иметь старшего брата! — продолжает сахарным голоском. — Я так счастлива, что ты у меня есть.

— Зачем тебе это? — повторяю свой вопрос.

— Что именно?

— Мой гнев. Специально ведь выводишь меня. Тебе самой не надоело за всю жизнь? Неужели тебе нравится, когда я вот так тебя хватаю?

Зрачки ее серых глаз резко расширяются. Она облизывает пересохшие губы, и я на мгновение зависаю, рассматривая их. Быстро трясу головой, чтобы прогнать наваждение, и возвращаюсь к глазам.

— Да брось, ты ведь тоже кайфуешь, — тихо говорит.

— Уже давно нет. Слушай, давай мы просто будем делать вид, что нас не существует? Ты не будешь замечать меня, а я не буду замечать тебя.

Она цокает.

— Нееет, — тянет. — Я так не хочу.

Мгновение она смотрит на меня, прищурившись. А затем тянется рукой к моему лицу и аккуратно проводит пальцами по щеке. Ощущение — будто меня долбануло молнией, и я резко откидываю голову назад.

— Что ты делаешь? — испуганно спрашиваю.

— Просто дотронулась.

— Не делай так больше.

Я отпускаю ее и быстро отворачиваюсь. Подхожу к окну и опираюсь о подоконник, привалившись лбом к стеклу.

Я спиной чувствую ее взгляд. Знаю, что она сейчас скрестила на груди руки. Знаю, что склонила голову на бок. Наслаждается.

— Переоденься, — говорю ей.

— Что?

— Я говорю, сними эту проститутскую юбку и надень что-нибудь нормальное. И чтобы я больше не видел на тебе такое. Тебе не идет образ шлюхи.

Чувствую, как пожимает плечами.

— А мой парень сказал, что в этой юбке у меня ноги еще сексуальнее.

Что???

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 7. Никаких скандалов

От смерти Лизу сейчас спасает хлопок входной двери и крик отца на всю квартиру:

— Кто дома!?

— Я.

— Я.

Отвечаем мы с Бестией одновременно.

Папа заходит в гостиную и окидывает нас взглядом, пытаясь быстро оценить накал страстей. Конечно, отцу известно о наших с ней, мягко говоря, напряженных взаимоотношениях.

— Папа привет! — Лиза подбегает к нему и целует в щеку.

— Привет, — он гладит ее по спине. Лиза отходит на пару шагов, и от меня не скрывается тот факт, что отец недовольно смотрит на ее слишком короткую юбку и хмурится. Но вслух ничего не говорит.