Так что мой папа только обрадовался возможности пополнить библиотеку и заверил меня, что выпишет любую книгу, которая мне понадобится. Он ведь даже по совету папы Минты, главного редактора городской газеты, выписал журнал про секретные расследования спецслужб и опыты на людях, потому что считает, что там будет что-нибудь про меня. А по мне, так журнал совершенно дурацкий и рассчитан на легковерных дураков, и папа с мамой, почитав первый же номер, со мной согласились.
Там такую дичь пишут, вроде скрещивания генетики человека и верблюда! Такого не бывает на свете. Хотя - я ведь могу взглядом левитировать чашки. Не мне судить, чего на свете не бывает…
В общем, я веду к тому, что когда мне был месяц от роду и моей маме показалось, что я летаю над люлькой и меняю цвет одеяльца, она совершенно не удивилась. Мама подумала, что она просто переутомилась после родов и ей всякое там мерещится. И если бы папа не признался ей, что ему тоже кажется, будто я одним взглядом ломаю игрушки, а приходящая няня миссис Понд добавила, что я непонятно как грею и высушиваю подгузники, всё бы так и осталось между нами.
Тогда мама решила, что у нас коллективный невроз, и пошла к доктору Эйдману. Он выписал ей замечательные успокаивающие таблетки. Мама пьет их до сих пор.
Но на то, что я немного выросла и стала левитировать из холодильника бутылочки с молоком, это не повлияло.
В конце концов, у всех младенцев свои причуды. Минта в детстве плакала каждый час, а сын мэра вставил пальцы в электророзетку, у него навсегда шрам остался. Трудно сказать, кто хуже.
Все доктора утверждали в один голос, что я расту и развиваюсь образцово, и мои родители смирились. Ведь в остальном от меня не было никаких проблем, а мой брат Норман вообще был идеальным ребенком.
А главное, все они надеялись, что я вырасту и мои проблемы пройдут сами собой… Мало ли что вытворяют младенцы. Но все из этого вырастают.
И целых шесть лет мы жили мирно и спокойно, а потом я всё-таки выкинула номер.
Понимаете, я же была любознательная, как все Кристаллы, и обожала задавать вопросы, развинчивать кукол, смотреть всякие развивающие передачи про разные страны, жизнь животных и устройство космоса, а потом долго-долго их переживать.
Таких научно-популярных фильмов мои родители накупили множество, чтобы их дети всегда были на уровне… и как они потом об этом пожалели!
Больше всего я любила фильм про сов. Ужасно симпатичные птицы из отряда хищников!
Мне вообще нравились птицы, и было интересно, как это они летают.
И вот однажды, чудесным майским днем, я так размечталась о совах и полетах, сидя в саду рядом с мамой и тетей Джули, что захотела стать совой.
И стала.
«Хочу стать совой», - подумала я - и превратилась.
Ухнула и взлетела на ветку.
Сижу, смотрю вниз, сама слегка ошарашена и к себе прислушиваюсь. Совой, оказывается, быть очень интересно.
Я смотрю на маму и тетю, а они - на меня.
Мама тоже ухнула, как сова, аккуратно положила садовые ножницы на скамейку и легла в обморок.
Мой брат Норман подбежал к дереву, на котором я сидела, стал прыгать вокруг и орать:
- Вот здорово, я тоже так хочу!
А тетя открыла рот, постояла минут пять и вдруг закричала:
- ДЖИ-И-И-М!!!
Джим - это мой папа - немедленно выскочил в сад. Я ему радостно ухнула.
Папа рассердился:
- Откуда тут взялась сова?! - и взял швабру, чтобы выгнать меня.
Тут мама, не открывая глаз, слабым голосом отвечает:
- Это твоя дочь.
Оказывается, она уже вышла из обморока.
Норман запрыгал вокруг папы и кричит:
- Это Пенелопа, это Пенелопа!
- Пенелопа? - говорит папа. - Это интересно.
Я слетела к нему, и он меня погладил.
И я подумала, что хватит, пора превращаться обратно. И превратилась.
Норманн заорал папе:
- Я же говорил?!
А тетя села на скамейку и взялась рукой за сердце…
И вот такой скандал они поднимали всякий раз, когда я превращалась в сову. А я-то наивно надеялась, что на первый раз они удивились, конечно, но потом-то должны будут привыкнуть?
Ну, мой брат всякий раз впадал в восторг и изводил меня просьбами превратить его во что-нибудь.
Он так обижался, что я могу быть совой, а он чем хуже?
И тут возникла первая каверза: у меня не получилось! Я тужилась-тужилась, я старалась, брат мне «морально помогал» - а вот не совеет, и хоть тресни. Я не смогла превратить ни его, ни тетю Джули, ни даже дверной коврик. Не умею! Что-то само собой получается, а что-то нет; вот сковородку я хотела превратить в сову, а превратила в лампу, и главное, что я не смогла вернуть всё обратно. А это была мамина любимая сковородка. И я поняла, что превращениям мне надо учиться. Всему, на самом деле, надо учиться, надо уметь себя контролировать и важнее того: понимать, что и как ты делаешь!