Если Джон Хайс обманывает его, то он, безусловно, сейчас в коттедже. Джон Хайс мог рассказать Селесте об истинной причине появления здесь Коннорса и разъяснить ей все. Нетрудно было убедить ее, что нечего ждать разоблачения, столь опасного и для нее. Нетрудно также внушить ей, что еще одно преступление совершить легче, чем разрушить иллюзии Элеаны относительно ее брака с Лаутенбахом. Селеста же ждала этого брака и обожала Элеану. Ее материнская любовь могла быть настолько же жестокой, насколько и нежной.
В таком случае дымок от сигареты, запачканные губной помадой губы Селесты, ее дрожащие пальцы могли служить ловушкой, чтобы затащить его в западню. Если Эд проникнет в коттедж и будет там убит, после того как он отказался поехать купаться, Элеана подумает, что этот удар нанес ее отец. Хайс сумеет так представить дело, что ушей Лаутенбаха ничто не достигнет. Дональд Хайс будет еще более тщательно разыскиваться как убийца, и история Элеаны и Эда навсегда окажется погребенной.
Старик, возившийся с лошадью, поймал ее и привязал в тени дерева, после чего уселся на одной из нижних веток.
– Привет! – проговорил он и тут же узнал Коннорса. – Скажите, это не вы...
– ...автор детективных романов? – закончил за него Эд.
Старик рассмеялся.
– Вам это все говорят, да?
У него был заразительный смех, и Коннорс почувствовал, как его паршивое настроение улетучилось.
– Ну, во всяком случае, в этом городе меня узнают.
– Моя фамилия Карсон. – Старик облокотился на дверцу машины. – Мак был большим вашим почитателем. Он был так доволен, что встретил вас! А как идет следствие у шерифа? Удачно?
– Томсон напился, – ответил Коннорс.
Старик не удивился.
– Это как раз время его ежегодного запоя. Джимми отлично справляется со своими обязанностями, когда все идет гладко, но если случается что-то серьезное, на него нельзя полагаться. Джон Хайс уже давно вмешивается в его дела, и каждый раз, когда ему на голову сваливается неприятное происшествие, он в запое. – Старик послал себе за правую щеку порцию жвачки.
– А что представляет из себя Джон Хайс? – неожиданно спросил Коннорс.
Карсон немного подумал.
– Не могу сказать, что у него нет недостатков, впрочем, как у любого смертного, но считаю, что он – соль земли. Он хорош для друзей и плох для врагов. Его ничто не сможет остановить, если он наметил для себя цель. Но я жалею Джона... Я всегда жалею его. Единственную вещь, которую он по-настоящему желал в жизни, он не может получить...
– И это?..
– Жена его брата. Джон всегда любил ее. Но он также любил и брата. Вот потому то, что сделал Дон, стало для него таким ударом. – Карсон выплюнул коричневую слюну, метясь в жука, сидевшего на сучке. – Вместе с тем, мистер Коннорс, во всей этой истории есть одна вещь, которая меня всегда интересовала и интриговала.
– Вы имеете в виду то, что Дон сбежал с Тамарой?
– Гм... Красивым созданием была эта Тамара, так что ничего удивительного и не произошло. Она не походила на большинство цыганок. Конечно, теперь, когда минуло столько лет, о ней некоторые говорят плохое, в частности, что она спала со многими в городе, прежде чем сбежала с Доном. Но побеседуйте с каждым в отдельности, и каждый вам докажет, что эти слухи распускает кто-то другой. На самом деле ни один человек не может похвастать, что был с ней близок. Так что остаются муж и Дон. Но я хотел сказать совсем другое...
– Что же?
– В то время почтой заведовала Дженни Сильвер. Ее муж служил начальником станции. Курьезная это была пара! Но тут важно то, что железная дорога и федеральная почта принадлежали одному ведомству. Теперь слушайте внимательно. Дон вернулся домой на целую неделю раньше обещанного. Если бы он дал телеграмму Тамаре, чтобы она его ждала, то ее бы прочел сам Сильвер, а если бы Дон написал Тамаре письмо, то Дженни не удержалась бы и сунула свой нос в письмо. А потом рассказала бы все Селесте. – Старик замолчал, ожидая реакции со стороны Коннорса. – Понимаете, что я хочу сказать?
– Нет, – признался Коннорс. – Сожалею, но ничего не понимаю.
Карсон опять нетерпеливо сплюнул.
– Может быть, Мак в вас ошибся? Вы действительно пишете детективные романы? Так слушайте же! Дон вернулся домой с молочным поездом в два часа. Приехал он неожиданно и ни брат, ни Селеста его не встречали. В последний раз Дона видели той ночью, поднимающегося по тропинке к своему коттеджу. Чтобы попасть туда, ему необходимо было пройти мимо барака, в котором жили Пабло с Тамарой. Так вот, до этого места все идет хорошо... Но теперь объясните мне вот что – откуда Тамара могла знать, что Дон вернулся? Каким образом Дон ее предупредил, чтобы она могла избавиться от Пабло? Или это просто так, случайно, Дон остановился на полдороге, чтобы сунуть нос в кровать Тамары в два часа ночи? Мне это кажется не очень логичным. Ведь ему нужно было подождать, пока уйдет Пабло. Потом тот должен был неожиданно вернуться и застать Дона в своей кровати. Нужно, чтобы Пабло угрожал Дону ножом или ружьем, чтобы Дон убил его. Дон вовсе не был человеком, способным просто для своего удовольствия всадить нож в спину.
– А тело Пабло нашли в бараке?
– На пороге комнаты. Один нож был зажат у него в руке, а другой торчал между лопаток. Одеяло и простыни были изрезаны ножом, кое-что из мебели сломано. Да, это была хорошая драка и я вспоминаю, что меня еще тогда очень удивило, что там так мало крови.
Коннорс остановившимся взглядом смотрел на реку и не слышал шума воды. Наконец он постиг! Теперь он знал, кто убил адвоката Санчеса! Он знал, кто убил Макмиллана! И он знал, кто ждет его в коттедже Хайсов!
Стараясь не выдать своего волнения, он безразлично спросил:
– А кто нашел тело?
– Нашел Джон, – ответил Карсон. – На следующее утро Джон пришел поговорить с Пабло по поводу нового номера, так как следить за канатом, на котором танцевала Тамара, было обязанностью Пабло. Джон хотел купить кое-какое снаряжение, как только Дон вернется с деньгами.
– Понимаю, – произнес Коннорс и снова задал интересовавший его вопрос: – Макмиллан перед смертью мне кое-что рассказывал, и я думал об этом не раз... Вы были в тот день в цирке, когда сорвали тент, отгораживающий угол, в котором обычно переодевалась Селеста?
– Да, был. – Поблекшие глаза Карсона зажглись при этом воспоминании. – Это самое прекрасное из всего, что я видел в жизни. И я никогда не считал, что Селеста поступила как девка, как это расценил Дон. Нет! Скажем, почти как девка! Она была молода, красива и знала это. Она понимала, как действует вид ее обнаженного тела на присутствующих мужчин. Поскольку она была женщиной, ей это нравилось. Если бы я родился женщиной, мне тоже было бы приятно сознавать свою красоту... Поверьте, мистер Коннорс, это было великолепно! Ночь, ветер, блеск прожекторов, рычание львов и трубный глас слонов – похоже на конец света. Каждый присутствующий мужчина понял, что должен был испытывать Адам, когда впервые увидел Еву!
– А Джон Хайс находился в это время в цирке?
– Да, он тоже был там. И разозлился как дьявол на Дона, когда тот, злобно глядя на Селесту, обозвал ее шлюхой. Джон сказал, что Селеста отлично держала себя в этой ситуации. И еще он сказал, что если Дон еще раз поднимет руку на Селесту, то, невзирая на то, что Дон ему брат, он... убьет его. – Голос старика стал тише и последние слова он произнес неуверенно. – Ладно, – проговорил он наконец. – Ладно! Кажется, мне лучше заняться своей лошадью!
Некоторое время Коннорс еще сидел и смотрел на старика, потом направился в Блу-Монд. Теперь вся восточная сторона улицы оказалась в тени. И именно поэтому на ней сейчас было больше пешеходов, машин и повозок фермеров, оставленных у тротуара. Эд остановился перед аптекой. Аптекарь выполнял какой-то заказ, служащий мыл стаканы, а две школьницы сидели за шоколадом и смеялись. Коннорс прошел в телефонную будку и позвонил домой Хайсу.