Пальцы Элеаны впились в руку Коннорса.
– Откуда ты это знаешь? И откуда ты знаешь, что коттедж сгорел?
– Потому что я приехал оттуда, – ответил Коннорс. – И мои ботинки, о которых ты спрашивала, сгорели там же. Думаю, там сгорело все.
Джон Хайс вытащил из кармана сигарету и стал разминать ее пальцами.
– Вы можете доказать, что мой брат мертв? Что мой брат умер именно тогда, когда вы говорите?
– Да, я могу это доказать.
Джон Хайс посмотрел на свой кулак, в котором он непроизвольно сжал сигарету, потом разжал его и дал табаку высыпаться на ковер.
– Я боялся этого, – наконец сказал он. – Несколько лет я этого боялся. – Пожав плечами, он пошире открыл дверь своей комнаты. – Входите, пожалуйста. Входите, прошу вас, мистер Коннорс.
Глава 17
Джон Хайс поставил свой стакан на стол, когда услышал, как перед домом остановилась машина.
– Это мама, – сказала Элеана, опустила занавеску и села в кресло возле камина.
Селеста принесла с собой свежесть. Несколько дождевых капель еще блестели в ее волосах. Она вытерла руки, потом направилась прямо к Джону Хайсу.
– Джон, у меня для вас неприятная новость, – объяснила она. – Меня вызвали прямо из кинотеатра, чтобы сообщить, что коттедж сгорел. Остался только пепел.
Хайс посмотрел на свою потухшую сигарету.
– Ну, так что ж? – продолжала нетерпеливо Селеста. – Что вы ничего не говорите, Джон? Вы же знаете, как много значил для меня этот коттедж! – Селеста повернулась к Элеане. – Ты что, поссорилась со своим дядей?
– Нет, не поссорилась, – ответила Элеана, как чужому человеку.
– Элеана! – воскликнула уязвленная Селеста.
Она сняла плащ, повернулась, чтобы положить его, и в этот момент увидела Коннорса. Все ее оживление мгновенно исчезло.
– О! – выдохнула она. – Я вижу...
Она закрыла лицо руками и зашаталась, словно собиралась потерять сознание. Джон Хайс подскочил к ней и удержал за руки. Он довел Селесту до кресла и налил ей стакан коньяка. Селеста жестом отказалась от него.
– Нет, спасибо. Я рада, – обратилась она к Коннорсу. – Я очень рада. Вы не хотите мне верить, мистер Коннорс? – Ее слова сопровождались улыбкой. – Элеана тоже рада. Она вас любит, а это значит, что ненавидит меня. Это в порядке вещей. Но все же я счастлива, что вы выбрались из коттеджа. – Она снова закрыла лицо руками.
– Селеста, это вы убили Дона? – спросил Хайс.
Селеста подняла на него глаза.
– Да, думаю, что могу теперь утверждать, что я его убила, Джон. Даже если не моя рука держала нож. – Она отпила из отвергнутого недавно стакана. – Но как вы могли узнать об этом, мистер Коннорс? Меня это больше всего беспокоит. Вне сомнений, все могло открыться в один день. И это могло скоро случиться...
– Я этого не знал, – сознался Коннорс. – Если вы имеете в виду написанную мной историю, в которой я использовал рассказ Элеаны, то я переделал ее так, как мне казалось более правдоподобным. Вот и все.
– Я думала, что умру, когда прочитала ее, – призналась Селеста. – Раньше я так хотела умереть. – Она опять закрыла лицо руками. – Вспомните, в вашей истории вы дали мне в любовники Джона... – Она похлопала Хайса по руке. – Я тоже часто хотела этого. Я ведь плохая женщина, не так ли?
– Нет! – вырвалось у Хайса из глубины сердца.
Селеста посмотрела на Коннорса.
– Итак, это был только детективный роман... А я думала, что вы знаете. Когда вы позвонили из отеля и спросили Элеану, я еще больше в этом уверилась. – Она страдальчески заломила руки. – И у меня не было денег, чтобы купить ваше молчание! Тогда, чтобы спрятать свою страшную ошибку, я совершила то, что считала необходимым.
Хайс встал на колени перед креслом, в котором сидела Селеста.
– Селеста, это вы убили Мака?
Она утвердительно кивнула головой.
– Когда поехала покупать цветы к столу... Я знала о той лестнице. Я знала, что ружье находится в шкафу. Я приняла Макмиллана за мистера Коннорса и, когда увидела, что ошиблась, уже не могла исправить того, что сделала.
– Я следил за вами. – Голос Хайса звучал удивительно спокойно. – Я тоже следил за вами, мистер Коннорс. Именно я был тем мужчиной, которого вы приняли за Дона. И сделал я это потому, что был более или менее уверен, что его здесь нет. Но, вместе с тем, такое могло случиться.
– Вы знали, что я убила Макмиллана? – удивилась Селеста. – И почему вы ничего не сказали, Джон?
Хайс покачал головой.
– Нет, Селеста, я не был полностью в этом уверен и узнал точно только сейчас. Я только спрашивал себя, почему телефонный звонок человека, с которым у Элеаны было приключение в Мексике, но вам совершенно незнакомого, до такой степени вас взбудоражил. Но когда я увидел Коннорса, входящего в отель, и вас у цветочника, я обругал себя дураком и ревнивцем и вернулся сюда, чтобы отвезти Элеану в Блу-Монд.
– Я взяла розы с собой в комнату, – объяснила Селеста. – Я глубоко сожалею, что так получилось с Маком. Я скорблю обо всем, что натворила. Я доставила столько неприятностей и разбила вам сердце.
Коннорс внимательно наблюдал за лицом Селесты. Она была нормальна в обычном смысле этого слова, но годы – годы тоски и физического отрешения – нарушили устойчивость ее моральных принципов и побудили к эмоциональным неконтролируемым действиям.
– Но почему ты пыталась убить Эда? – спросила Элеана.
– Потому что он знал, – заявила Селеста. – О! Может быть, не точно. Может, сначала это была просто рассказанная им история, но он узнал. И я убеждена, что мистер Коннорс догадался, когда в то утро Джон пришел ко мне в коттедж и сказал, что мистер Коннорс ищет Дона, что он, Джон, показал мистеру Коннорсу письмо, написанное Доном, то самое письмо, на подделку которого мне пришлось затратить столько времени. – Селеста на минуту замолчала, потом продолжила: – Я устроила вам ловушку, мистер Коннорс, когда вы приехали вместе с Элеаной ко мне. О, небольшую ловушку. Я испачкала губной помадой одну сигарету и оставила ее горящей в пепельнице. И это сработало. Когда я караулила после полудня, то увидела, как вы дважды проехали мимо коттеджа, и поняла, что ночью вы придете туда. – Она нехотя улыбнулась. – Я хорошо разыграла комедию, не находите?
– Да, вы отлично разыграли комедию, – согласился Коннорс.
Теперь слово взяла Элеана.
– Ты пыталась убить Эда, чтобы скрыть прошлое и чтобы я могла выйти замуж за Лаутенбаха и его большие деньги?
– Нет, – покачала головой Селеста, – деньги в мои расчеты не входили. Меня желали многие мужчины. Многие из них были богатыми, а один почти такой же богатый, как Аллан Лаутенбах.
– Тут ее голос стал жестким, как и взгляд. – Но за исключением двух раз, когда я не могла поступить иначе, после этого единственного в своем роде трагического вечера, я всегда телом и душой была верна памяти твоего отца, Элеана. Что же касается Аллана Лаутенбаха, то вспомни – ты сама решила выйти за него замуж. Ты сама решила отправиться в Мексику, чтобы найти там своего отца и потребовать у него наше свидетельство о браке. – Селеста истерично засмеялась. – Я пыталась остановить тебя, ты помнишь? Я умоляла тебя не ездить туда!
Элеана не опускала глаз с потолка.
– Зная Сезара, я чувствовала, что это обязательно произойдет, – продолжала Селеста. – Он забрал у меня все деньги, которые я накопила. Это стоило мне сто долларов в месяц – за те пятьдесят, которые он присылал для Элеаны. За присланные твоему дяде пять тысяч долларов он содрал с меня десять тысяч.
– Селеста протянула руки к дочери. – Вот куда ушли деньги твоего отца, которые он добыл в Калифорнии, и те деньги, которые я заработала пением, продажей косметики и белья, работая прислугой. Я, Селеста, которая была первой наездницей в цирке! Я очутилась в западне, и у меня не было оттуда выхода.