И тут я поняла, что никогда не видела его дом, не была у него, мы постоянно встречались в моей квартире. Я думаю, у него самая настоящая холостяцкая берлога и переехав, я буду только надоедать ему.
— Сколько ты будешь со мной спорить? Рыжая, раз я сказал, что ты переедешь ко мне, значит так и будет!
— Это не обязательно, милый, но спасибо, что беспокоишься за меня…
— Нет, мать твою, женщина, это обязательно! Я устал от этого спора и устал бегать из одного дома в другой. Я буду приходить и ты будешь меня встречать не в общежитии, а у меня, — я уже хотела возразить, но он перебил, — и закрыли нахер эту тему! Еще одно слово и я встану и отшлепаю твою непослушную задницу.
Но как я могла не поспорить с ним, кажется, это в моем ДНК, постоянно выводить Гибсона из себя.
— Я не собираюсь жить у тебя, Гибс. У меня есть свой дом, я работаю и плачу за него так, что я остаюсь там.
— Ну все, рыжая, — сказал Гибсон, и начал вставать с постели.
Я поняла, что доигралась, и потому старалась найти компромисс.
— Я перееду, при условии, что буду вносить половину платы за оренду.
— Это мой дом, рыжая, и единственная плата у тебя между ног, — сказал Гибсон, улыбаясь и вставая на ноги.
Я отошла на два шага назад. Я знаю этот его взгляд, я знаю, что он исполнит своё обещание. Мой мозг бегал от одной стены к другой, незная, что делать. А вот моё сердечко, как вы уже догадались, одело самые сексуальные танга-трусики и ждало шлепков Гибсона. Ох, вечно оно меня предаёт!
— Ладно, тогда я буду платить за комунальные услуги…
— Ни цента, — сказал Гибсон и начал приближаться ко мне, все еще улыбаясь.
— Тогда буду покупать еду, и в неделю раз приглашать куда-нибудь за мой счет… — говорила я, все еще отходя от него, и все еще, пытаясь решить эту дилемму.
— Я всю жизнь мечтал, что бы меня кормила женщина, и что бы приглашала меня в бар за ее счет.
— Правда, Гибс? — спросила я.
— Охренеть, рыжая. Ты, что правда думаешь, что меня будет кормить женщина? Кто я по-твоему? Опомнись, детка, ты моя. Я все буду делать для тебя, все что ты захочешь. Ты даже можешь больше не работать, и у тебя будет все, ты понимаешь? Все, что будет в моих силах сделать для тебя, все что было моим, станет твоим, рыжая. Чего ты хочешь? — говорил Гибсон все еще приближаясь. — Хочешь я куплю тебе эту квартирку в общежитии и она будет твоей личной? Хочешь дом, хочешь дворец или особняк, хочешь собственный салон? Я все для тебя сделаю. Но для начала, я тебя хорошенько отшлепаю, потом вылижу твою киску и оттрахаю её, детка, это все, чего хочу я, — сказал Гибсон, и немного подумав добавил, — В данный момент, рыжая.
О Мой Бог!
Мне это снится? Он что, только что захотел мне купить собственный салон? Я думаю, он не врет, но единственное, что не дает мне покоя, так это его слова, что он меня отшлепает. Я хочу его почувствовать, его руки, его шлепки, его слова, которые он будет шептать мне на ушко и снова шлепать по попке, хочу услышать, как он сыпит проклятьями, и как хвалит меня. Хочу эту боль, хочу это наслаждение, которое он подарит мне потом.
— Господи, Рэй. Когда же ты это сделаешь?
— Что именно, детка, перевезу твои вещи ко мне?
— Нет, милый, — сказала я, мотая головой, — Когда ты меня наконец отшлепаешь и трахнешь? — еле слышно выговорила я, потом повернулась к стене лицом, подняла руки на уровне лица и облокотилась ладонями о стену.
Я знала, что он медленно подходит ко мне, я чувствовала вибрации его глубокого дыхания, он тоже хотел того, что обещал мне. Никогда бы не подумала, что буду заводиться от таких слов и обещаний. Не хочу салон, не хочу особняк, не хочу шикарных домов, хочу только, что бы Гибсон всегда хотел меня так, как сейчас. Не мог дышать без меня, не смел ни к кому прикасаться, кроме меня. Хочу быть единственной для него, хочу быть для него такой же любимой и ценной, как он для меня. Хочу всегда возбуждать его, как сейчас.
— Охренеть, детка, — сказал Гибсон, положив руки мне на бедра, и, притягивая к своему паху мою попку. Я чувствовала, как его член начал вставать, — Я отшлепаю твою непослушную задницу, — шептал мне на ушко Гибсон и одной рукой начал ласкать мою ягодицу, — А потом трахну тебя у стены, рыжая. Я вытрахаю всё твоё упрямство сегодня… — бормотал он, целуя и облизавая мою шею. А я только больше подставляла ее для поцелуев Гибсону. Я так хотела его, что у меня подкосились колени, но Рэй меня удержал. Я уже представила, как все будет происходить, как услышала, что кто-то откашлялся позади нас. Мы с Гибсоном сразу же повернулись.