— Хмх, простите, но время сдавать кровь для анализов и надо принять кое-какие лекарства, Мистер Гибсон. — сказала его лечащий врач.
Но конечно же он был не один, с ним в палату зашла и мать Гибсона. Ребекка постоянно ходила вместе с этим врачом. Она так пристально смотрела на меня, что мне стало не по себе. Но мой мужчина только прижал меня крепче к себе и ответил им:
— Убирайтесь нахрен отсюда!
— Вы не понимаете, это обязательная процедура, если анализы будут положительными мы сможем выписать вас завтра.
— Выметайтесь из моей палаты! Я сам решу, когда вам можно будет входить сюда, а пока, — он снова посмотрел на меня, — Я займусь моей девочкой.
— Рэй, послушай, тебе нельзя… — начала Ребекка, но не закончила потому, что Гибсон рванулся в их стороны и вытолкал их за дверь.
— Я сам вас позову! — сказал он и захлопнул дверь.
— Это было немного грубо, милый. Может пусть они осмотрят… — начала я.
— Ни слова, рыжая! — предупредил он меня, и я замолчала. — Ты будешь говорить только три слова: Да, сильнее и еще. И больше ничего. Тебе понятно?
— Да. — ответила я.
— Повернись и встань как стояла до этого.
Я выполнила его приказ. Но на этот раз выгнула спину сильнее. Гибсон подошел ко мне и начал снова ласкать мою попку. А потом как шлепнул по ней, что я чуть не закричала от неожиданности, потом шлепнул еще и еще раз.
— Что скажешь, детка?
— Еще, — ответила я.
— Моя девочка, — сказал Гибсон одобрительно.
Последовало еще два шлепка на одну, а следом на другую ягодицу.
— Так хорошо? — спросил Гибсон.
— Да, — еле дыша ответила я
— Хочешь еще?
— Да!
Господи, я так ждала этих шлепков, я так хотела их. Он управлял всем моим телом, Боже, это такое наслаждение, его шлепки просто пробуждают во мне все больше потребности, но я хочу еще. Последовали еще несколько шлепков, а потом Гибсон спросил меня:
— Ты уже мокрая?
— Да, — задыхаясь, ответила я.
— Разденься и покажи мне насколько ты возбуждена.
Я немного пошатывалась, пока пыталась стянуть с себя джинсы и трусики, но в конечном итоге я это сделала.
— Раздвинь ноги, — сказал он, и я поставила их на уровне плеч.
Он положил руку на мой ноющий клитор, меня прошибло током и снова подкосились колени. Я так сильно его хотела, так нуждалась в этих прикосновениях, так хотела чувствовать его в себе, что начала тереться об его руку. Потом он провел рукой по моим припухшим складкам и сам застонал.
— Такая мокрая и такая горячая. Это для меня?
— Да, — ответила я и начала сильнее двигать бедрами, что бы облегчить ноющую боль у меня между ног.
— А что тут у нас? — сказал Гибсон, положив руку мне между ягодиц, и начал тереть это колечко. Я застонала и напряглась. Я не была готова к этому, и я не хочу этого.
— Нет… Гибс… — пискнула я и почувствовала, как он несколько раз шлепнул меня по заднице. Это было обжигающе и неожиданно.
— Я сказал, что есть только три слова, которые ты произнесешь, так напомни мне эти слова! — сказал он и сжал до боли мою ягодицу. — Я жду, рыжая.
— Еще… — еле смогла выговорить я, кусая губы от боли. Он снова сжал мою ягодицу.
— Вот так? — спросил он
— Да, — ответила я
— Умничка, я еще?
Я не могла вспомнить третье слово, оно вылетело у меня из головы. Гибсон шлепнул меня несколько раз.
— Третье слово, рыжая. — потребовал он, но как бы я не напрягала свою память, я все равно не могла его вспомнить. Потом Гибсон снова шлепнул меня, по одной, а следом и по другой ягодице, снова шлепок, еще шлепок. Боже, это больно и это так хорошо одновременно. Все, что бы он не делал, мне нравилось.
— Я жду, — сказал он и снова шлепнул меня, но на этот раз шлепок был осторожнее, не таким обжигающим, как предъидущие. И второй был мягким, и третий, казалось, он просто поглаживает мою попку. Это приятно, но это не то, чего я хочу, я хочу сильнее, я хочу больнее, я хочу кричать…
— Сильнее… — наконец сказала я, и череда шлепков обрушилась на мою попку. Было больно, я замотала головой, я застонала, но я хотела этого. Потом я почувтвовала снова руку Гибсона у меня на клиторе, он начал тереть его, потом просунул два пальца в меня и начал входить ими, при этом, сыпя проклятьями.
— Мать твою, женщина… ты опять это делаешь… ты меня нахер угробишь своей киской, своей мокрой и ненасытной киской…
— Да, — только это могла произнести я.
— Блядь, рыжая, пока я не вылижу твою киску до суха и не оттрахаю ее, я не успокоюсь… — говорил он, все еще трахая меня, своими пальцами.
А потом он опустился на колени и раздвинул мои ягодицы, сжимая их в руках. Он поцеловал каждую и сказал: