Тифон хитро улыбнулся.
— Пока что проблем не возникло. Я по городу в шлеме езжу, а там морды не видно. Всё лето на нем проработал.
— А где ты работал?
— В интернет-магазине. Курьером. За три месяца тридцать тысяч получил, — похвастался он, а потом стал рассказывать, как его дважды пытались кинуть.
Один раз приехал к заказчику, привез телефоны, тот расплатился, а когда Тифон стал уходить, приехал лифт, а там по его душу уже ребята стоят. Хотели деньги забрать. Ну, он моментом дёрнул по лестнице. Повезло, не догнали. А в другой раз пришлось по-настоящему отбиваться, потому что сумку пытались отнять во дворе дома, куда заказ привез.
— Опасное дело, — сказал я. — Никогда бы не подумал. Лучше уж в Маке подрабатывать.
— В Маке? — Тифон недоверчиво покосился на меня. — В Маке? Ты меня представляешь в Маке?
Его брови удивленно поднялись, и вдруг он закатился так, что аж прохожие начали оборачиваться.
— Вам здесь или с собой? Спасибо, что без сдачи. Свободная касса! Нет, ты меня представляешь в Маке?
Прежде с такими, как он, я никогда дела не имел. Мама называла их «улицей». По её мнению, все неблагополучные и тупые дети с утра до вечера шатались по улицам и творили нечто противозаконное. Она очень боялась, что я, не дай бог, свяжусь с какой-нибудь дурной компанией, и это было ещё одной причиной по которой меня пихали в те кружки.
На первый взгляд, Тифон был типичным представителем этой самой «улицы»: бесцеремонный и напористый, с нахальными, грубоватыми замашками. Он громко разговаривал, хрипло смеялся и шел через толпу напролом. А когда его кто-то задел плечом, запросто толкнул в ответ, даже не глядя на обидчика.
Вместе с тем от него исходил такой мощный заряд обаяния, уверенности и силы, что мне тоже захотелось понравиться ему.
— Любишь Джокера? — я кивнул на его футболку.
— Леджера — да, но не Лето, — он явно был в теме, и это не могло не радовать.
— А Николсона? Монахэна?
— Леджер — лучший, — безапелляционно заявил Тифон. — Зря он это сделал.
— Веришь в его самоубийство?
— Всё может быть.
— Но зачем это ему? Красивый, молодой, талантливый…
— Из-за бабы, конечно. Всякая там любовь и прочая хрень. Никогда ничего нормального из этого не выходит, — Тифон так поморщился, словно речь шла о чем-то противном, вроде молочных пенок.
— Вряд ли, у него, наверное, много было женщин.
— В том-то и дело, что из-за «много» с собой не кончают, — твердо отрезал он и тут же кивнул на палатку с мороженым, мимо которой мы шли. — Будешь?
Мы взяли три стаканчика шоколадного мороженого, себе и Лёхе, и только отошли от окошка, как прямо напротив, из дверей Пятерочки, вывалился высокий кудрявый лоб с охапкой чипсов, за ним двое мелких с колой под мышкой, а после нарисовалась и синяя футболка «Just do it late».
— Вот они, — я быстро схватил Тифона за локоть. — Вон те.
Он тут же принялся крутить головой во все стороны, а когда сообразил на кого показываю, недоверчиво хмыкнул.
— Чё, Хорёк? Реально? Тебя кинул Хорёк со своими щенятами? Ну, капец!
И я снова увидел, как в долю секунды дружелюбный улыбчивый парень превращается в стрёмного уличного гопника. Сунув мне в руки своё мороженое, он торопливым шагом направился к пацанам.
Подошел, но руку никому не протянул и здороваться не стал. А сразу наставил палец на грудь того Хорька в «Just do it late» и стал что-то агрессивно втирать. Шакалы напряглись. У каждого на роже была написана растерянность, смешанная со страхом. Двое мелких попытались осторожно отойти в сторону, точно они не при делах, но Тифон грубо их окликнул, и они покорно вернулись. Затем Хорек послушно полез в карман своих спортивок и, вытащив оттуда, я не поверил своим глазам, мой новенький мобильник, отдал Тифону. Кудрявый нехотя достал второй телефон — желтый. Тифон отвесил ему лёгкий подзатыльник и, громко предупредив напоследок: «это касается всех», вернулся ко мне.
Забрать трубки я не мог, потому что держал мороженое, и он сунул их мне в карман шорт.
— Спасибо, — я не знал, как его благодарить, — это самое крутое, что я когда-либо видел.
Тифон просиял и, по-детски довольно щурясь, горделиво закинул голову:
— Ну, так!
Больших благодарностей он и не ждал, а пока ели мороженое и шли к мотоциклу, только возмущался:
— Совсем уже! Какой-то жалкий Хорек вздумал беспредельничать. Ладно заезжие. Те постоянно так делают. Прикатят на утреннем автобусе, пошарятся по району, обуют кого-нибудь, а потом на вечернем домой отваливают.
Но когда мы дошли до мотоцикла, позвонил Лёха и стал громко ругаться, что он уже выкурил всю пачку. Тогда Тифон забрал его стаканчик и, услышав, что от метро до дома я дорогу найду сам, просто уехал без каких-либо: «приятно было познакомиться» или «увидимся в школе», так, словно просто мимо проходил.
Я достал спасенные телефоны. Оба в полной целости и сохранности, вот только старый желтый мобильник при ближайшем рассмотрении оказался не моим. На первый взгляд трубка выглядела точно так же: и размер, и цвет, за одним лишь исключением — то была Нокиа, а не Самсунг.
========== Глава 2 ==========
Домой я вернулся около восьми. На пороге в васильковом халате и кухонном фартуке уже стояла разгневанная бабушка, а из комнаты выглядывал любопытный Дятел.
Бабушка начала с полоборота:
— Никита, так нельзя! Мы тут все на ушах стоим. Почему у тебя телефон отключен?
— Я уже собирался идти тебя искать, — отец тоже уже в домашнем вышел из гостиной.
— Новый район, ты мог заблудиться.
Но потом бабушка вдруг что-то углядела на моём лице и встревоженно вскрикнула:
— Что это? Тебя кто-то ударил?
А я ведь на радостях совсем позабыл о разбитом носе. Мгновенно прошмыгнул в ванну и попытался прикрыть за собой дверь. Но едва успел стянуть футболку, чтобы они не заметили пятен, как папа широко распахнул дверь.
— Это ещё что такое? Ты почему себя так ведешь? Бабушка задала тебе вопрос!
— Мама всегда велит сначала с улицы руки мыть, а потом уже разговоры, — я спешно включил кран и принялся умывать лицо, шею, руки по локоть.
— Значит так, с мамой у тебя одни правила, со мной будут другие. Ты же знаешь, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят… — многозначительно начал он.
— Нет, подожди, — бабушка отодвинула папу. Схватила меня холодной рукой за голое плечо и развернула к себе, а заметив большущий, немного потемневший синяк на ребрах, ахнула.
— Это давно, — не моргнув и глазом, соврал я. — С велосипеда упал.
Но она уже переключилась на тщательное разглядывание моего лица, обнаружила ссадину на брови и фингал.
— Что случилось? — дрожащим голосом проблеяла она, старательно приглаживая мне волосы, так что я почувствовал ещё и шишку на голове.
Бабушка всегда такая, приставучая очень. Мало того, что ей постоянно всё нужно знать, так она потом ещё нотациями замучает. В первое время, после родительского развода и пока папа не женился на Аллочке, она частенько к нам приезжала, следила за моим воспитанием, но потом, когда появился Дятел, к счастью, переключилась на него.
Я удивленно посмотрел в зеркало, словно понятия не имею о чем речь. Видок и в самом деле был не самый лучший. Бровь прилично разбита и ссадина выглядела вполне свежей. Такую болячку трудно не заметить, так что вранье про велосипед точно не прокатит. Фингал же оказался небольшим, но ярким. Хорошо хоть нос больше не кровил, хотя я чувствовал, что он всё же припух.
— А… это, — протянул я как можно беспечнее. — В витрину случайно врезался, когда из магазина выходил. Думал, дверь открыта. Такие стекла чистые у них в салоне, а я на телефон смотрел.
Отмазка сработала моментально, причем одновременно в двух направлениях. Бабушка сразу завела песню, что мы со своими телефонами скоро без голов останемся, и про идиотов, ловящих покемонов на проезжей части, а потом сразу переключилась на то, что по улицам вообще нечего шастать, так как в наше время ничего, кроме неприятностей не нагуляешь. И уже на кухне, громыхая кастрюлями, продолжила про наркоманов и гопников.