Хочется ее со всех сторон…рассмотреть. Попробовать. Руки так и тянутся выдернуть ее из этой длинной юбки.
— Здравствуй, Дарина, — первым вступает мой отец.
— Здравствуйте.
Голос у нее приятный. Тихий только, напрягаться приходится, чтобы все без ошибок расслышать.
— Я вас оставлю, — поднимается на ноги глава нашего семейства. — Амир, девочку не пугай. И руки не распускай раньше времени.
Только отфыркиваюсь на это отцовское напутствие. Сам как-нибудь разберусь.
Перед тем как покинуть комнату, отец подходит к Дарине и что-то ей говорит. Она зажимается еще сильнее после слов, которые мне не удается уловить, съеживается в комок, обнимает себя руками. Кивает послушно. Как китайский болванчик.
Мы остаемся вдвоем в гостиной. Напряжение нарастает.
— Ты чего трясешься так? — встаю и подхожу к девочке. — На тушканчика похожа. Прекращай, я не настолько страшный.
Она дергается, когда пальцами ее щеки обхватываю, но голову запрокидывает. Подчиняется мгновенно.
— Сладкое любишь?
Ну надо же мне как-то ее в чувства приводить. Того и гляди коленки у нее подогнутся.
— Люблю.
Глаза у цыпленка охрененно красивые. Глубокие, бездонные. Утопаешь в них сразу.
Я теперь понимаю, что имел в виду отец. Ей не дадут здесь жизни. Все, кому не лень, в дом ходить будут. Если повезет — окольцуют сразу. Но вряд ли. Кому нужна строптивая необъезженная кобылка без воспитания?
Это сейчас она трясется как осиновый лист. Может, разыгрывает спектакль для меня. Кто знает, что она выкинет в следующий раз.
— Присядем?
Девочка забивается в самый угол дивана. Перебирает подол юбки, от вида которой моему внутреннему эстету плохо. Надеюсь, у нее не весь гардероб такой.
— Пахлаву Золя готовила, она профессионал в этом. Не стесняйся, Дарин, — наливаю чай для нее. — Расскажешь о себе?
— Что рассказать?
— Что посчитаешь нужным.
Малышка теряется, поэтому я решаю помочь:
— Сколько тебе лет?
— Двадцать, — отвечает быстро.
— С кем ты до этого жила? До того, как отец привез тебя сюда.
— С тетей. Маму сбила машину, когда мне было пятнадцать. Пьяный водитель влетел в автобусную остановку. Тетя оформила опекунство надо мной, мы в Новосибирске жили, — затихает к концу.
— Сабит о тебе не знал?
— Не знал… Мама ему ничего не рассказала, когда они расстались.
— Как он нашел тебя?
— Это я его нашла. Папу по телевизору показали, тетя его узнала. А мне всегда было интересно, кто мой отец… Так и получилось.
Немногословно. Пока собрать историю ее жизни в единую картинку у меня не получается, но тетка в Новосибирске уже хотя бы что-то.
Вопрос — почему она не может вернуться назад. Его и задаю.
— У нас…не очень хорошие отношения. Мне кажется, тетя выдохнула, когда я съехала. У нее своя семья, две дочери, муж. Я была лишней в их доме. К тому же поступить не смогла на бюджет, баллов не хватило.
— Ты уехать отсюда хочешь, я правильно понимаю? Вместе с сестрой?
— Да…
— Давай я тебе денег дам на первое время? Просто помогу устроиться. Вернешь, когда в наследство вступишь и откроется доступ к счетам твоего отца, — прощупываю почву.
— А я вам совсем не…не нравлюсь?
Дарина ставит меня в тупик. Ведь видно по языку ее тела, что моя компания девчонке не нравится. И предложение мое более чем достойное. К чему тогда эта игра в невесту и жениха?
— Нравишься. Ты и сама прекрасно знаешь, что у тебя яркая благородная красота, которая цепляет взгляд. Меня интересует другое.
— Я не смогу одна, — выдает как на духу. — Нужно о сестре заботиться, разбираться с наследством папы. Меня обмануть легко, слишком доверчивой выросла. Я боюсь. Вы кажетесь мне надежным. И я хочу свою семью… Всегда хотела.
Сумбурно все, как будто девчонка пытается ничего не забыть. Словно у нее это все на листочке было написано.