Эта надежда явилась для нас реальностью, когда мы увидели подготовленные окопы у озера Красное. Значит, нас ждали, заранее подготовив этот оборонительный рубеж. Значит, кто-то еще руководит, пытается остановить немцев, предпринимает какие-то усилия.
Но, впервые столкнувшись с военной мощью противника, которая заставила нас снова бежать (не зная куда), надежда оставила нас окончательно. К счастью, мы еще не знали действительного военного положения всей армии нашей Родины.
Мы продолжали бежать. Но теперь небольшими группами. Помню, кто-то говорил, что неподалеку города Насва, Сокольники. Пробежали железнодорожную станцию Локня. Увидел страшную картину: на электрическом столбе висит молодая женщина. Руки и ноги связаны. Подвешена за подбородок большим металлическим крючком. На груди доска, на которой на немецком языке большими буквами написано «Yuda». Охватил ужас. Буквально оцепенел. Но вокруг бежали. Побежал и я. Перед глазами эта несчастная женщина. Не мог верить, что это сделали человеческие руки, пусть даже другой национальности. С тех пор эта жуткая картина всегда перед моими глазами и не уходит из моей памяти. Даже сейчас по телу пробегают мурашки. А каково было тогда?..
Наше бегство было бесконечным. Оно длилось несколько дней. Мы снова бежали, не зная куда, много-много километров. Кончилось это бегство тем, что мы оказались в ловушке: всюду впереди нас были немецкие части, и они везде открывали по местам нашего расположения шквальный огонь. Мы поняли, что плотно окружены. Выхода нет. Нам суждено погибнуть. На нашем пути оказалась деревня Вирино. (Как позже узнал, эта деревня расположена в Бежаницком районе Псковской области).
Деревня Вирино запомнилась мне по многим обстоятельствам.
Прежде всего потому, что именно в ее окрестностях мы поняли, что полностью окружены. Наши неоднократные попытки выйти из окружения заканчивались тем, что каждый раз мы подвергались сильному обстрелу и вынуждены были, прижимаясь к земле, отползать назад вглубь леса. Но и там нас встречали немецкие заставы.
Однажды над нами пролетели самолеты. Они сбросили несколько десятков бомб. Маленький осколок разорвавшейся недалеко бомбы угодил мне в мягкую ткань ниже поясницы и там застрял. Было очень больно, и вся одежда с правой стороны была в крови.
Это произошло утром. А днем, убедившись, что в расположенной невдалеке деревне (это было именно Вирино) немцев нет, мы - небольшая группа красноармейцев - вошли в нее. Зашли в ближайший дом. Попросили поесть. Нас накормили. Боль в правом боку не прекращалась. Я попросил ребят посмотреть на рану. Когда поднял гимнастерку, услышал, что там небольшой осколок. Кто-то попросил у хозяйки йод и лезвие для бритья. Меня положили во дворе на большую скамейку, человек десять держали меня за руки, голову, ноги, прижав к скамейке. А солдат, который решил помочь мне, залил рану йодом. Я закричал. Он смазал йодом лезвие, слегка полоснул по ране и пальцами вынул из глубины разреза маленький кусочек металла. Я продолжал орать, потому что рану мой спаситель залил йодом.
Я кричал, а державшие все сильнее прижимали меня к скамейке, да так, что не было возможности дышать. Это заставило меня замолчать. Но меня еще очень долго держали добрые руки товарищей, лишь ослабив давление.
Через какое-то время мне разрешили встать. Кровотечение прекратилось, но боль я чувствовал еще много дней. Это событие также было связано с деревней Вирино. Позже я вновь оказался в ней. Но об этом еще расскажу.
А пока что мы были вынуждены оставить этот населенный пункт, так как неподалеку были немцы. Поэтому лес был более безопасным местом, чтобы укрыться от врага. Не очень далеко от деревни Вирино мы расположились в лесу прямо на земле и стали решать, что делать дальше.
Кто-то предложил закопать комсомольские и партийные билеты. Обосновал это тем, что мы можем оказаться в плену. Мы уже знали, что немцы расстреливают всех коммунистов и комсомольцев. У кого-то из солдат в ранце оказалась металлическая коробка из-под монпансье, где он хранил фотографии.