«Возьмем учителя, — сказала она. — Но, конечно, за одну ночь тут не обернешься». Я прочитала пьесу и немного удивилась. Второй героиней была Мари, молоденькая, забавная, вечно смеющаяся толстушка, подружка возлюбленной Лилиома — Джулии. Я перезвонила Винтону Фридлею.
— Думаю, вы сделали ошибку. Я недостаточно весела и толста для этой роли... У меня совершенно другой тип...
— Весела и толста? — спросил он. — О ком вы говорите? Джулия совсем не толстая и не веселая.
Я чуть не уронила трубку.
— Джулия! Вы хотите, чтобы я играла Джулию, главную роль?
— Ну разумеется, — сказал он.
— Тогда вам придется снова прислать мне пьесу, — сказала я. — Так как я читала совсем не ту роль. Но вы знаете, что мой английский еще очень слаб?
— Выучите. Возьмите учителя.
Я согласилась и взяла нового учителя, мисс Руни, потому что Рут Роберто была занята в Калифорнии.
Она писала Рут Роберто:
«Происходят грандиозные события. Ты не думаешь, что история с «Лилиом» — это слишком прекрасно, чтобы быть правдой? Кей прелесть! Вчера звонил Дэвид. Бедняжка, он не мог бороться с нами обеими — двумя сильными женщинами — и сдался. Он сказал «да», и теперь я буду это играть!!! Я так счастлива. Рут. Мне нравится пьеса. Так замечательно снова быть на сцене. Конечно, я страшно трушу, но от радости забываю об этом. Я помню о Жанне, но сейчас думаю постоянно только о Джулии. Надеюсь, Дэвид сразу займется «Жанной» и не будет больше думать ни о каком другом фильме.
Премьера должна быть 24 мая. Если публика пойдет, то будем играть 6—8 недель».
Оба — и Джек Уитни, и Кей — слегка волновались за мой голос, поэтому однажды они пришли немножко пораньше в театр, сели на галерке и крикнули: «Ну-ка, скажи что-нибудь из роли». Я сказала. «Прекрасно, — решили они. — Тебя слышно отлично».
Вскоре прибыл Винтон Фридлей и слегка изумленно спросил:
— Что здесь происходит?
— Видите ли, я так мало играла на профессиональной сцене. Всего лишь пару месяцев.
— То есть как пару месяцев? О чем вы говорите? Вы же играли в «Королеве Марии Шотландской», в «Девочках в униформе», вы играли....
— О нет, это была не я. Это была Сигне Хассо.
Я отчетливо поняла, что произошла ошибка. Сигне прибыла в Америку шестью месяцами позже моего первого приезда. Она пользовалась успехом, у нее была прекрасная реклама. Она действительно сыграла в Швеции в нескольких пьесах.
Воцарилось мертвое молчание. Наконец Винтон произнес:
— Господи, я взял не ту актрису. — Взбешенный, он повернулся к Кей.
— Откуда нам знать, кого вы хотели взять? Вы интересовались Ингрид. Сигне сейчас работает в Калифорнии. Но вы спрашивали Ингрид.
— Боже! — воскликнул Винтон. — Ведь сейчас уже поздно что-либо менять.
Итак, я стояла накануне большой нью-йоркской премьеры, но я была не та актриса. И мой английский был не очень хорош.
Пьеса «Лилиом» — фантазия, написанная в 1908 году венгерским драматургом Ференцем Мольнаром. Ее ставили уже в пятый раз. Позднее из нее сделали мюзикл «Карусель» — историю о шикарном ярмарочном зазывале, за которым бегают все девушки и которого любит Джулия, простая служанка.
В дополнение ко всем нашим волнениям приехал сам Ференц Мольнар, которому уже далеко за 70. Он видел многие постановки пьесы, и не думаю, что он так уж жаждал увидеть Ингрид Бергман и Бёрджесса Мередита в ролях Лилиома и Джулии. Он долго смотрел на меня, заметив, что я намного выше Бёрджесса, а потом, устремив такой же долгий взгляд на Бёрджесса, спросил: «Он играет Лилиома? Да?» И, повернувшись ко мне: «А почему не вы играете Лилиома?»
Это было огромной поддержкой с его стороны.
Проблему роста мы решали довольно легко. Каждый раз, когда Бёрджесс подходил ко мне близко, я садилась, и он наклонялся ко мне. Такого рода вещи часто делаются в кино. Если рост партнеров не совпадает, приходится садиться, ложиться, облокачиваться на что-то.