- Через девять месяцев ты станешь матерью. Как только ребенок появится на свет, Ольга умрет, а ты вернешься домой. И чтобы я не слышал от тебя ни слова против. Иначе ты покинешь тело Ольги сейчас же. Надеюсь, ты поняла меня…
- У тебя есть девять месяцев, - продолжил он после недолгого молчания. – Проведи их так, чтобы тебе было что вспомнить, когда окажешься дома.
И он исчез, а я еще долго стояла у окна, но не видела, что происходит снаружи. Слезы, текущие по щекам непрерывными дорожками, полностью ослепили меня. Когда я выплакалась, с души словно упал тяжелый камень. Я вернулась в постель и до самого рассвета наблюдала за спящим Ильей.
«Как же я буду жить без него?»
Утром, я постаралась сделать все, чтобы никто не заметил, что я плакала. Но мне это не удалось. Едва проснувшийся Илья увидел мое грустное заплаканное лицо и принялся расспрашивать, в чем же причина моего расстройства. Было видно, что он переживал за меня, но я при всем желании никак не могла сказать ему правду. Поэтому я принялась ластиться к нему и уговаривать вернуться в наше поместье.
- С чего ты так хочешь этого, Оленька? Мне казалось, тебе понравился Петербург. Что такое случилось, родная, что ты приняла решение уехать?
- Дело в том…Илюша…- Я с трудом подбирала слова. – Петербург, конечно же, самый чудесный город на свете, но я думаю, что наш малыш должен родиться в деревне. Там свежий воздух и ….
Не успела я договорить, как Илья бросился обнимать и целовать меня. Этот момент был одним из самых счастливых в моей жизни.
Глава семнадцатая
…
Лишь первый месяц беременности пролетел как-то незаметно и быстро. А потом начался непрекращающийся ад. После Петербурга жизнь в деревне показалась мне не скучной, как ожидал Илья, а более размеренной и спокойной. Я почти не покидала имения ввиду плохого самочувствия, что наступило уже на седьмой неделе.
Сначала тошнота. И не только по утрам, а постоянно. Я не могла смотреть на еду, и даже ее запах вызывал у меня отвращение. И без того худенькое тело Ольги стало совсем тощим, кожа посерела, даже волосы словно истончились и из светло-золотых стали грязно-серого цвета. Вместе с едой прекратилось и поступление в мой организм питательных веществ. Наш семейный доктор измывался надо мной, как только мог.
Он пускал мне кровь, прописывал бесконечные травяные настои, от которых мне становилось еще хуже, давал глупые советы. Потом головокружения и обмороки ограничили мое пространство до стен нашей спальни. Я стала раздражительной и грубой. Анна при любой возможности старалась избегать меня, а я, хотя мне было стыдно за свое поведение, ничего не могла сделать. Илья старался проводить со мною все свободно время, утешая и сочувствуя, и я видела, что ему очень тяжело видеть меня такой. Один раз прощение сорвалось с его губ, на что я принялась убеждать его, что его вины тут нет и что скоро все пройдет. Ради ребенка от него можно и потерпеть. Я прекрасно понимала, что и так получила слишком много, возможно даже больше, чем заслуживала. И мой Илья.…Ради встречи с ним стоило переживать все это.
На самом деле после четвертого месяца токсикоз закончился, и я быстро пошла на поправку. Вернулся и потерянный вес, и здоровый цвет лица, и хорошее настроение. И, наконец, у меня стал появляться живот. Мама постоянно навещала меня, радуясь будущему внуку. Как и я, она была уверена, что родится мальчик.
Живот с каждым днем становился все больше и больше и, в один прекрасный день я почувствовала, как внутри меня бьется живая жизнь. Однажды утром, стоя у окна и подставляя свое лицо теплым ласковым лучам осеннего солнца, я вдруг почувствовала где-то внизу живота легкий толчок. Наверное, в это самое мгновение до меня, наконец, окончательно дошло, что такое желанное существо внутри меня принесет мне боль, которую я не смогу принять и пережить.
Слезы брызнули из глаз, и дикая злость овладела мной. Не знаю, откуда у меня появилось столько сил, но я принялась рвать все свои недавно сшитые платья на куски, пока на полу не образовалась целая груда порванного белья. Затем мое внимание переключилось на туалетный столик, с которого на пол последовали и ваза с цветами, и фарфоровая шкатулка с украшениями, и флакончики с духами. Вся комната в миг оказалась наполненной всевозможными ароматами. В бессильной ярости я крушила все вокруг, и злость потихоньку утихала. Во всем этом безумстве я даже не заметила, как порезала обо что-то руку. Темно-красные капли крови падали на пол, а я, захлебываясь слезами, упала на кровать и переключила свое внимание на простыни.