Илья зашел в комнату и, увидев меня, всю заплаканную в крови, с безумным взглядом рвущую на куски простынь, на мгновение растерялся, но почти сразу же пришел в себя и, подбежав ко мне, обхватил руками и попытался остановить.
- Оля, Оленька! Что с тобой такое? Что случилось? Что-то с ребенком? Откуда кровь, объясни же! – Он затряс меня, пытаясь привести в чувство, но его волнение о ребенке снова разозлило меня. В ту минуту я ненавидела этого малыша. И Илью. Со всей силы я ударила его по лицу, а затем удары посыпались на него без остановки. Илья и не пытался остановить меня, даже не защищался. Он уже понял, что с ребенком все в порядке, а вот со мной явно что-то не то. Его бездействие остановило меня и тихо, с какой-то обреченностью, я прошептала:
- Я так же сильно люблю тебя, как и ненавижу. Ненавижу за то, что ты перевернул весь мой мир и стал для меня всем. Я никогда не смогу жить без тебя. – И я снова заплакала.
Илья осторожно взял меня за руку, рассмотрел порез, затем принес откуда-то ткань и спирт и обработал рану, стараясь не смотреть на меня. Потом он помог умыться и, приказав принести сладкого чая, уложил меня в постель. Сквозь сон я видела, как он собрал по полу все испорченные вещи и стекло и вынес все это из комнаты, не пуская прислугу.
Когда я проснулась, то увидела сидящего подле меня мужа. Илья улыбнулся и погладил меня по волосам.
- Разве это нормально, что я так сильно тебя люблю? – Спросила я. – Разве так должно быть? Ведь даже ребенок, что я ношу под сердцем, твой сын, даже он не так дорог мне. Что будет со мной, если я потеряю тебя?
- Этого никогда не случится, Оленька. Я никому не позволю разлучить нас.
- Но разве мы решаем все? Разве все решения, что мы принимаем, зависят только от нас?
- Чаще всего нет, но, как правило, самые важные решения принимаем именно мы, а остальное, возможно, не так важно. – Он на мгновение замолчал, глядя куда-то в пустоту, а затем, лаково глядя на меня, продолжил. – Я тоже очень сильно люблю тебя, даже сильнее ребенка, моего ребенка, что ты носишь под сердцем. Он просто часть, часть тебя и меня. И он никогда не разлучит нас, никто не разлучит.
Я прижалась к мужу и снова заплакала, только на этот раз тихо, а в душе моей был покой и боль. Мое время заканчивалось, оставались считанные секунды – несколько месяцев.
Хотя мне было нелегко переносить оставшиеся месяцы беременности, я была счастлива до невозможности, запрещая себе думать о возвращении домой. У меня не было ничего, а теперь появился муж, который значил для меня все и ребенок. Тяжело было поверить в происходящее. Многие люди, да почти все, считают все это обыкновенными вещами, ведь у них есть возможность любить и быть любимыми, рожать детей и жить нормальной жизнью с самого рождения. А я была лишена всего этого и поставила на себе крест. И счастье, обретенное мною таким странным способом, было для меня чудом. Мне было нечего терять, как вдруг появилось то, чем я стала дорожить больше собственной жизни.
И хотя я знала, что мне совсем недолго оставалось быть с любимым человеком, я старалась проводить все время с умом, наслаждаясь каждой минуткой моего пребывания в этом мире. И Илья был так счастлив, сам не отходил от меня ни на минуту. По его сияющим глазам, я видела, как много значу для него. Я была счастлива, но так переживала за Илью. Что будет с ним после моей смерти. Я старалась, чтобы Анна как можно чаще находилась рядом с нами. Ей предстояло позаботиться об Илье и моем ребенке, когда Ольги уже не будет. По-крайней мере я очень на это надеялась.
С каждым днем мне становилось все тяжелее переносить беременность. Казалось, мое тело просто не справляется с нагрузкой. Ребенок был таким сильным, не то, что я.
Когда до родов оставалось около двух месяцев, я уже не могла ходить и целыми днями лежала в кровати, развлекая себя разговорами с малышом. Зная, что никогда не смогу быть рядом с ним, я была уверена, что сын всегда будет чувствовать мою любовь, которую я начала дарить ему с того самого дня, как узнала, что жду ребенка. За несколько дней до конца моего пребывания в чужом теле, я написала Илье письмо, осознавая, что говорить мне будет тяжело. И к тому же у меня еще оставалось немного надежды, что все может кончиться не так трагически, как обещал мой знакомый ангел. В этом письме я не писала правды о том, кто я есть на самом деле. Я никогда не забывала, что, прежде всего Илья любил Ольгу, а не меня, к тому же правда не имела значения и ничего не могла изменить. Я лишь написала то, что могло бы хоть ненамного утешить мужа и поддержать его в трудное время. Запечатанное письмо я положила под мое венчальное платье в дубовый комод. Времени оставалось в обрез. Что же будет со мною дальше? Что ждет меня? Как я смогу жить без всего этого? На эти вопросы у меня не было ответа. Я уже была не Лизой, я была Ольгой.