Я замолчала, ошарашенная воспоминаниями Ольги. Теперь я помнила все, абсолютно все. Внутри меня проснулось неведомое мне до этого отчаяние. Теперь я поняла, что за противоречивые чувства иногда появлялись у меня, когда я была в теле Ольги. Это было частью меня, Ольга никуда не уходила, все это время она была рядом, просто не давала о себе знать. И вот сейчас, мы наконец-то стали одним целым. Ангел с непониманием смотрел на меня. А затем резко отвернулся и проговорил:
- Пусть так. Мне жаль, но оправдывать Ольгу я не смогу никогда.
Я не знала, что сказать. Все было так странно и так больно, но я интуитивно чувствовала, что скоро все пройдет. Все же Ольга стала другой, стала мной и теперь все будет хорошо. Но был еще вопрос, пожиравший меня изнутри.
Глава двадцать вторая
…
-Илья, как и я, был из другого времени, значит, есть вероятность того, что мы можем встретиться? Скажи есть? – резко выпалила я, ужасно волнуясь.
- Ну, с чего ты взяла, что он из твоего времени? – и, увидев выражение моего лица, ангел как-то невесело рассмеялся. – Ну ладно, ладно. Вероятность есть, но небольшая. Он, кстати, как и ты решил сохранить все воспоминания. Забавно было наблюдать, как вы за два с лишним года так и не проболтались друг другу о том, что оба чужаки из двадцать первого века.
Все мои мысли были об Илье, хотя, наверное, уже не Илье, его то и звать должно по-другому. И тут я сникла. Я то выглядела как Ольга, значит и у Ильи должна быть другая внешность. Но это не значило, что, если я найду его, то не буду любить так же сильно, а вот он...
Я вкрадчиво спросила ангела подсказать мне его настоящее имя, но тот, как я и ожидала, не дал мне ответа на этот вопрос. Но зато он сказал кое-что другое, ставшее неожиданным и приятным сюрпризом.
- Помнишь, я говорил, что не буду полностью раскрывать тебе глаза? Не поняла ли ты? Навряд ли… Вот что, давай-ка, открывай медальон.
И тут меня осенила внезапная догадка, руки вновь задрожали. Я с трудом щелкнула маленьким замочком и раскрыла медальон, на секунду зажмурившись.
«Пожалуйста, пожалуйста»- шептала я про себя.
Два портрета. По одной с каждой стороны. На одном я вижу прехорошенькое личико Ольги. А вот другой портрет. На нем был изображен красивый темноволосый мужчина с грустными темно-карими глазами и печальной улыбкой.
- Кто это? – Спросила я дрожащим голосом у ангела.
- Ну а ты сама-то как думаешь?
- Илья? – Клубок начал распутываться. Вот что было странным в его письме. Наш ребенок голубоглазый…полная противоположность... Но глаза Ольги были голубыми как небеса. Зато мои волосы темно-каштановые, почти черные.
- Он видел настоящую меня, не Ольгу? – Осипшим от волнения голосом спросила я.
- Да. – Просто ответил ангел.
- Но тогда... он любил меня. Меня, как же это возможно? – Спрашивала я, скорее у себя, чем у моего знакомого. – И я видела не того Илью, чей портрет в медальоне рядом с портретом Ольги. Почему? Значит, мой Илья тоже был не из того времени. И мы единственные видели друг друга такими, какие мы есть сейчас. Но зачем это было нужно? – Растерянно спросила я.
- Ну, вообще то это было что-то вроде маленького эксперимента. Мы изначально не ставили перед вами определенной задачи, думая, что только в условиях полной неопределенности вы сможете показать истинных себя. Вот если бы, например, мы сказали: «Ольга загубила жизнь Анны. Ты должна это исправить», твоя задача была бы проста, ведь ты действовала бы согласно указаниям. И мы бы не увидели твоих настоящих чувств и действий. И ради интереса мы решили, что вы должны видеть друг друга другими. И…
- Значит, Илья… Я могу найти его, и он вспомнит меня?- Прервала я ангела.
- Не исключено. Так же как и ты, он решил сохранить все воспоминания, связанные с Ольгой и Ильей. Как он выглядит, ты знаешь.
- Я ведь найду его, правда?
- Я не могу сказать точно, это зависит не от меня. А теперь мне пора, я так сказал тебе слишком много. Мне надо еще многое обдумать. – И с этими словами он растаял на моих глазах, а я еще долго сидела у могилы Ольги, держа в руках медальон, а затем надела его себе на шею и отправилась покупать билет домой. Впереди меня ждал долгий год одиночества и медленно тающей надежды.
Глава двадцать третья.